1 2 3 4
- Последнее письмо
- Последняя война
- Похороны Культуры
- Про первую любовь
- Прости, любимая!
- Рейс на Варшаву
- Салют страна!
- Сапёру
- Свадебный вальс
- Скажи мне, разве ты там был
- Сладкое слово Свобода
- Случай с блондинкой
- Случай с брюнеткой
- Сними наручники, конвой!
- Спасибо, командир
- Стою один
- Суд
- Счёт свой на лётные часы
- Таёжная история
- Татьянин день
- Тебе - взрослеющей...
- Тебе – сомневающейся
- Только б не было войны
- Хроника последнего рейса
- Центуриону
- Чему бывать – не миновать!
- Что на войне страшней всего?
- Чужое письмо в прошло
- Шахтёрская история
- Шпана
|
Шахтёрская история
Слова: Андрей Каре
Исп.: Андрей Каре
А ивы плывут мимо окон вагонов.
Река их ласкает и дарит им жизнь.
За бортом свобода. Я вновь заключённый –
Судьба преподносит мне новый каприз.
Свет робко сочится сквозь щели меж досок
И пыль поднимается вверх по лучу.
И радугу – летних дождей отголосок –
Я вижу сквозь клетку и грустно молчу.
Как глупо сгорел я, ребята, как глупо.
По новой бы встретить того подлеца.
Мы были в забое: Ткачук, я и Зубов.
Работали ладно и в поте лица.
Бурили породы и клали взрывчатку,
А Зубов пошёл за водой в темноту.
Ткачук в это время очистил перчаткой
Златой самородок, прижал к животу.
Я видел, как нервно тряслись его руки
И как разгорались у парня глаза.
Я выключил бур и - замолкли все звуки…
…Вот станция снова – визжат тормоза.
Печально гляжу в суматоху перонов –
Там плещется жизнь и мне больно до слёз.
Увозит состав на восток заключённых,
И я среди них сплю под грохот колёс.
Уныло по рельсам стучишь, Украина.
Прощай, запылённый шахтёрский Кривбасс!
Прости причинившего боль тебе сына,
Любимая мать и смахни слёзы с глаз.
Слезам ведь не верят, а верят лишь фактам.
Но чаще лжефактам значенье дают.
Беда приключилась: случилось со мной так,
Но мер к выясненью не предпринял суд.
Я помню, в забое сдуревший парнишка
Внезапно откуда-то вытащил нож.
Я всё осознал и сказал: «Брось, сынишка.
Брось глупости, парень! Под вышку пойдёшь.»
Но он не хотел, не желал меня слушать.
Он шёл хладнокровно, без дрожи в руках.
Я понял: пырнёт и затащит поглубже –
И тело моё не отыщут в века…
О грудки пород зацепаясь ногами,
Я, медленно пятясь, к стене отходил.
Но, к счастью, под руку попался мне камень,
И я ещё раз его предупредил.
Но тщётны слова. Только он себя сглазил –
Мой точный удар повалил его с ног.
И он чёрной кровью спецовку окрасил,
И в судоргах бился, подняться не мог.
Вдруг сзади шаги. Оглянулся – там Зубов.
А он ведь, каналья, большой паникёр.
Как начал кричать – я со зла ему в зубы…
Ну, в общем, пятнадцать – и весь приговор.
Печально гляжу в суматоху перонов –
Там плещется жизнь и мне больно до слёз.
Увозит состав на восток заключённых,
И я среди них сплю под грохот колёс.
Уныло по рельсам стучишь, Украина.
Прощай, запылённый шахтёрский Кривбасс!
Ну, как же ты можешь, ну, как же, Судьбина,
Так потчевать несправедливостью нас?
Январь, 1987 |
