« 10 11 12 13 14 15
- У чёрных завистников шустрые слуги
- Уезжая
- Утро
- Утро вечера мудреней
- Хафиз не оставил Шираза
- Хмурым летом
- Хоть я не бессмертник, хоть ты не сирень
- Цадинское кладбище
- Часто я вспоминаю в далёком краю
- Чингизу Айтматову
- Читателей моих попутал бес
- Читая вас, я удивляюсь снова
- Чох
- Что вчера мелькнуло да пропало?
- Что же, наконец, осталось?
- Что значит сила и бессилье?
- Чтобы рвануться в схватку, у мужчины
- Чья от небесного порога
- Шептал я белой ночью в Ленинграде
- Шумел что ни день я, мальчишка крикливый
- Эта женщина замуж сегодня выходит
- Я в городе, где никому не ведом
- Я в горы поднялся
- Я влюблён в сто девушек
- Я друзей своих старых
- Я жив
- Я и сам бюрократ
- Я книжек записных в дорогу
- Я на концертах давно не бывал
- Я не ханжа, но грустно мне, не скрою
|
Хмурым летом
Слова: Р. Гамзатов
Исп.: Расул Гамзатов
Абдурахман, ты помнишь лето,
Когда сквозь ветреный простор
Кидались тучи всего света
На кручи соплеменных гор?
И дождь поля смывал на склонах,
И превращались во врагов
Потоки речек разъярённых
И вышедших из берегов.
Вода по каменным уступам
Стекала, яростно бурля.
Вокруг изодранным тулупом
Лежала взбухшая земля.
На маленьком аэроплане
Летели мы через грозу.
Подобно было рваной ране
Ущелье каждое внизу.
Рванувшие рукой печали
Железной выдержки кольцо,
Как безъязыкие, молчали
Мы, глядя бедствию в лицо.
Обвал гремел на небосклоне,
Огонь метала высота.
И на базальтовой ладони
Мы приземлились в Тлярота.
Тут вышел к нам старик навстречу,
Как из разверзнувшихся скал.
И дождь, упав ему на плечи,
К ногам в бессилии стекал.
Из-под бровей седых и хмурых
Проклевывалась ясность дней,
И двух оседланных каурых
Он под уздцы держал коней.
И молвил, нас не утешая,
Он, глянув молнии вослед:
"Лиха напасть. Беда большая,
Но всё ж не худшая из бед".
Озёрами казались лужи,
И я решил его спросить:
"А что для горцев может хуже
Подобной непогоди быть?"
"Её злодейство поправимо.
И хуже для людей, когда
Земляк их пролетает мимо,
Не вспомнив отчего гнезда".
Кинжальный всполох отразился
На стали кованых стремян.
В седло вскочил и поклонился
Ты старику, Абдурахман.
Под небом чёрным и лиловым
Я видел в сумраке дождей,
Как можешь ты душевным словом
Мобилизовывать людей.
Хоть дьявольски они устали,
Порыв их стал неодолим.
Родимых гор ты был устами,
А горы – мужеством твоим.
Гремели громы, как пророки,
И сам с людьми кидался ты
В осатанелые потоки,
Чтоб на себе держать мосты.
Успех не заключался в чуде.
Ты знал, не пряча слёз в очах,
Что лишь не каменные люди
Его выносят на плечах.
И родины шептал я имя
И обращался к ней с мольбой:
"Доверь устами быть твоими,
Ты, ставшая моей судьбой".
|
