1 2 3 4
- Просьба
- Пупок жены сотрудника полиции
- Радость бытия
- Разлука
- Ракин-рок
- Романс
- Романс на мосту
- Романс под гитару
- Романс под мандолину
- Сердце смотрит на огонь
- Сквернослов
- Смерть поэта
- Собачья жизнь
- Соседка
- Такой роскошный бюст
- Там Моцарт на пластинке
- Тонкий шрам на любимой попе
- Ты говоришь, что юная сирень
- Уже обида не поёт
- Укрывшись вялою листвой
- Фернанда
- Филя-ля-ля
- Холмы
- Чортков-марш
- Шалунья
- Шиповник цветёт во дворе
- Эта песня
- Этот мальчик не был мной
- Я - сочинитель для чужих
- Я её не люблю
|
Сквернослов
Слова: Ж. Брассенс / пер. С. Костюхина, М. Фрейдкина
Исп.: Марк Фрейдкин
Помню, когда моложе был,
вслух я ругаться не любил,
а коль уж брал на душу грех,
то отнюдь не при всех,
но
нынче, чтоб сладко пить и жрать,
стал я с эстрады глотку драть
и матерюсь, хоть сам не рад,
при всех подряд.
Я – подзаборник,
циник и ерник.
Груб словно хряк –
зато остряк!
Чтобы галёрку ублажать,
чтоб жеребцов заставить ржать,
смело пускаю в оборот
сотни грязных острот,
но
после концерта, встав к трюмо,
я на себя кричу: "Дерьмо!
Наглая морда! Гнусный тип!
Чтоб ты охрип!"
Но пресновата
песня без мата.
Раз уж поешь –
вынь да положь!
В церкви я каялся в грехах:
в том, что про жопу пел в стихах.
И обещал я впредь попу
класть на жопу табу,
но
если табу на жопу класть,
то на жратву придётся красть.
Значит, опять, едрёна мать,
табу снимать!
Очень сурова
жизнь сквернослова.
Крайне груба
к нему судьба.
В мыслях моей супруги крен,
как бы к кому вскочить на хрен.
Мне ж она мелет всякий вздор
про венерин бугор,
но
кто ж станет спорить, что точней
в сольном концерте спеть о ней,
дескать, слаба она чуток
на передок.
Грустный мотивчик,
бюстик и лифчик –
шарм этих тем
доступен всем.
Был бы мне чужд с собой разлад,
если бы я, забыв разврат,
пел благонравность поз и лиц
непорочных девиц,
но
музы вердикт ко мне жесток:
"Помни, сверчок, про свой шесток!
Публика ждёт твоих идей
про жизнь блядей!"
Слишком я спор на
песенки с порно.
Спорно лишь, как
собрать аншлаг.
Как-то владельцу кабаре
пел я о розах на заре.
Он разрыдался как дитя
и промямлил грустя,
что,
слушая скромный мой куплет,
вспомнил он грёзы юных лет,
тот цветничок на рю Блондель,
где вход в бордель.
Славно умею
спеть о дерьме я!
Тут мне Орфей –
не корифей!
Очень люблю я вечерком
с трубкою выйти на балкон,
глянуть, как добрый наш народ
ходит взад и вперёд,
но
стоит лишь тронуть мне струну,
как затяну на всю страну,
что не народ внизу ходил,
а сброд мудил!
Я ж – подзаборник,
циник и ерник.
Груб словно хряк –
зато остряк!
Лучшие мне сулят умы
скорую встречу с князем тьмы:
дескать, придётся мне в аду
сесть на сковороду,
но
верю, Господь наш – не ханжа,
он, пожурив для куража,
выдаст мне пропуск в райский сад
пинком под зад:
"Входи, позорник,
циник и ерник!
Груб ты как хряк –
зато остряк!"
|
