1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 »
- Вечер чёрные брови насопил
- Вечер, как сажа
- Вечером синим, вечером лунным
- Видно, так заведено навеки
- Вижу сон. Дорога черная
- Возвращение на родину
- Воздух прозрачный и синий
- Воспоминание
- Восход солнца
- Вот оно, глупое счастье
- Вот такой, какой есть
- Вот уж вечер. Роса
- Всё живое особой метой
- Выткался на озере алый свет зари
- Вьюга на 26 апреля 1912 г.
- Гаснут красные крылья заката
- Где ты, где ты, отчий дом
- Глупое сердце, не бейся
- Гляну в поле, гляну в небо
- Годы молодые с забубенной славой
- Гой, ты, Русь, моя родная
- Голубая да весёлая страна
- Голубая кофта. Синие глаза
- Голубая родина Фирдуси
- Голубень
- Гори, звезда моя, не падай
- Город
- Греция
- Грубым даётся радость
- Грустно... Душевные муки
|
Возвращение на родину
Слова: С. Есенин
Исп.: Сергей Есенин
Я посетил родимые места,
Ту сельщину,
Где жил мальчишкой,
Где каланчой с берёзовою вышкой
Взметнулась колокольня без креста.
Как много изменилось там,
В их бедном, неприглядном быте.
Какое множество открытий
За мною следовало по пятам.
Отцовский дом
Не мог я распознать:
Приметный клён уж под окном не машет
И на крылечке не сидит уж мать,
Кормя цыплят крупитчатою кашей.
Стара, должно быть, стала...
Да, стара.
Я с грустью озираюсь на окрестность.
Какая незнакомая мне местность!
Одна, как прежняя, белеется гора,
Да у горы
Высокий серый камень.
Здесь кладбище!
Подгнившие кресты,
Как будто в рукопашной мертвецы,
Застыли с распростёртыми руками.
По тропке, опёршись на подожок,
Идёт старик, сметая пыль с бурьяна.
"Прохожий!
Укажи, дружок,
Где тут живёт Есенина Татьяна?"
"Татьяна... Гм...
Да вон за той избой.
А ты ей что?
Сродни?
Аль, может, сын пропащий?"
"Да, сын.
Но что, старик, с тобой?
Скажи мне,
Отчего ты так глядишь скорбяще?"
"Добро, мой внук,
Добро, что не узнал ты деда!.."
"Ах, дедушка, ужели это ты?"
И полилась печальная беседа
Слезами тёплыми на пыльные цветы.
"Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать...
А мне уж девяносто...
Скоро в гроб.
Давно пора бы было воротиться".
Он говорит, а сам всё морщит лоб.
"Да!.. Время!..
Ты не коммунист?"
"Нет!.."
"А сёстры стали комсомолки.
Такая гадость! Просто удавись!
Вчера иконы выбросили с полки,
На церкви комиссар снял крест.
Теперь и Богу негде помолиться.
Уж я хожу украдкой нынче в лес,
Молюсь осинам...
Может, пригодится...
Пойдём домой —
Ты всё увидишь сам".
И мы идём, топча межой кукольни.
Я улыбаюсь пашням и лесам,
А дед с тоской глядит на колокольню.
"Здорово, мать! Здорово!"
И я опять тяну к глазам платок.
Тут разрыдаться может и корова,
Глядя на этот бедный уголок.
На стенке календарный Ленин.
Здесь жизнь сестёр,
Сестёр, а не моя, —
Но все ж готов упасть я на колени,
Увидев вас, любимые края.
Пришли соседи...
Женщина с ребёнком.
Уже никто меня не узнаёт.
По-байроновски наша собачонка
Меня встречала с лаем у ворот.
Ах, милый край!
Не тот ты стал,
Не тот.
Да уж и я, конечно, стал не прежний.
Чем мать и дед грустней и безнадёжней,
Тем веселей сестры смеётся рот.
Конечно, мне и Ленин не икона,
Я знаю мир...
Люблю мою семью...
Но отчего-то всё-таки с поклоном
Сажусь на деревянную скамью.
"Ну, говори, сестра!"
И вот сестра разводит,
Раскрыв, как Библию, пузатый "Капитал",
О Марксе,
Энгельсе...
Ни при какой погоде
Я этих книг, конечно, не читал.
И мне смешно,
Как шустрая девчонка
Меня во всём за шиворот берёт...
По-байроновски наша собачонка
Меня встречала с лаем у ворот.
1 июня 1924 год
|
