1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 »
- Одесса - жемчужина у моря
- Одесса - мама (сл. и муз. Е. Аграновича и Б. Смоленского)
- Одесситочка
- Одесская панама (с напева Люси и Николая Донцовых, 1922 г.)
- Одесская рыбачка
- Одесская свадьба
- Одесский вечер голубой
- Одесский привоз
- Одесский учитель танцев
- Один за всех и все за одного (слова Ю. Ряшенцева, музыка М. Дунаевского)
- Один на один (сл. Л. Ахмедова)
- Один поставил, другой - по кушу
- Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане (А. Дельвиг)
- Одинокая ветка сирени (Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1.)
- Одинокая волчица (А. Добронравов)
- Одинокая гармонь (Сл. М. Исаковского)
- Одинокая птица над полем кружит (прислала Елена Проскурина)
- Одинокий волк
- Одинокий волк (Д. Строганов)
- Одинокий волк (автор Сергей Власов)
|
Одинокая ветка сирени (Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1.)
ВЕТКА СИРЕНИ. НОСТАЛЬГИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ ПЕСНИ.
Признаюсь честно: в детстве я был радиолюбителем, - заядлым. Нет, не потому
что я паял чего-то там, - я и паяльника тогда ещё в глаза не видел, и припой, -
а потому что я часами слушал радио. А если быть точнее: каждый день по полтора
часа. Да мог бы и по два часа, или по три, ну, или даже по четыре, - запросто.
Но, к сожалению, концерты длились только полтора часа, - ни больше и ни меньше.
Да, я слушал музыку: по будням с полвосьмого вечера до девяти часов, по
выходным с двенадцати до полвторого, - каждый день. Какое-там кино, какие там
«а, ну-ка, парни», - я не мог дождаться той минуты, когда друг мой Коля
Скандалист произнесёт: «Для вас поют» … тут пауза, и дальше громко так, почти
торжественно: «Битлы!!!» И всё: «пошла мазута!», как у нас в то время
говорили, - это означало: «началось!», - ну, или же: «удачное начало!»
Вам, конечно, стало интересно: что это за Коля Скандалист такой, - он что, на
радио работал?.. Нет. У Коли было радио своё, - домашнее. Он жил на улице
Щетинкина, у нас же, на Шестой колонии. Фамилия его было Трофимов, а кликуха
у него была «Скандал», - ну, или «Скандалист». Когда-то он, давно ещё был в
городе у нас известным хулиганом, - постоянно дрался с кем-нибудь: где он,
там и скандал. Ну, а потом три года отслужил на флоте и как будто успокоился:
пошёл работать в шахту. Зарабатывал немало: мог бы и купить машину, или мотоцикл
на худой конец. Но Коля увлекался музыкой, - серьёзно, - а в то время это дело
было очень дорогое: лишь одна пластинка группы «Beatles» стоила тогда примерно
половину средней месячной зарплаты, - с рук, конечно, и понятно не в Анжерке, -
Коля привозил их из Новосибирска, - далеко он ездил. Но зато потом он чувствовал
себя героем, - даже королём: не только нашего района, но и всей Анжерки-мамы.
Ну, ещё бы!.. Он ведь кем был?.. Догадались?.. Да. Мой друг Колёк был
радиохулиганом. И он вещал без выходных семь дней в неделю: на Шестуху в
основном, - от Сахалинки до Горячки, - центр города ему не нужен был. Ведь дело
это было хоть и благородное, однако же, весьма опасное: статья 206-ая часть
2-ая, - «хулиганка», - если вдруг запеленгуют, - года полтора спокойно можно
было отхватить за это, да ещё и конфискация имущества. И случаи такие были, -
в городе. Но не у нас. Машины с пеленгаторами к нам не заезжали: улочки у нас
кривые, - заблудиться можно невзначай: заедешь и не выедешь. А по-другому Колю
было не достать. Стучать на ближнего для жителей Шестухи было противоестественно, -
как Божья заповедь: нельзя, - писать доносы и подавно: тяжкий грех, - и в этом
плане Коля был спокоен: за тылы он мог не волноваться.
Конспирация, однако же, имела место быть. В эфире Колин голос было не узнать.
Он нарочито изменял его: хрипел обычно и сипел, - то под «Хмыря», то под
«Доцента», - мог и под «Косого» запросто, а то и под Василия Алибабаевича, -
в то время это было очень модно, - все почти тогда по городу ходили «джентльменами
удачи», - пальцы веером, - вот и Скандал, что называется, «косил». Но для меня
это секретом не было: я Колин голос узнавал всегда, - ведь мы с ним были хорошо
знакомы. Он играл в футбол, - я тоже уже пробовал играть, - а поле находилось
прямо возле дома моего. И не один футбольный матч в то время без меня не обходился.
Потому что ещё ближе к полю этому, чем я жил дед один – сосед мой. У него была
собака, - очень злая, - Тузик, - но меня он по-соседски не кусал. А мяч мог
запросто перелететь через забор, - особенно, когда играли мужики: у них удары
сильные, - и прямо к деду в огород. Вот я за ним и лазил раз за разом: без меня
никак.
И вот однажды вдруг я Колин голос не узнал, - и даже рот раскрыл от удивления: а
что случилось?.. Вроде 200 метров – та же самая волна, что и всегда, и на часах
12 ровно, - как всегда опять же. Только почему-то Колин голос, - или же не Колин,
он какой-то стал писклявый, - произнёс: «Для вас поют…» - и после паузы, опять
же, как всегда: «Слепые!!!» Кто?.. Какие там ещё слепые? Где «Битлы»?.. И тут
они запели. Не «Битлы», и даже не «Дип Пёрплы», а, действительно, слепые, -
настоящие. Я это явственно себе представил: как они поют, но почему-то не в
Иркутске на вокзале, а у нас в Анжерке на Шестухе возле магазина №19. Осень на
дворе: снежок уже срывается, и ветер дует. А они стоят: одетые не по погодке,
возле магазина и поют, - невесело: «На старинном Иркутском вокзале паровоза гудок
прогудел. На скамейке под веткой сирени мальчуган очень грустный сидел». Да и они
такие грустные, - без шапок даже: думают, что кто-нибудь им бросит в них
копеечку, - но все проходят мимо: никому до них нет дела.
Жалко мне их стало: слёзы даже полились из глаз, - я вытираю их, они опять: всё
льются, льются. Да и песни все у них такие жалостливые, как у беспризорников:
точь в точь, - и голоса такие же: буквально проникающие в душу, - на высоких
нотах, - и красивые такие: слушать можно бесконечно. Но опять всего лишь полтора
часа, - магнитофонная бобина - «пятисотка» столько и звучала: время пролетело
незаметно, - как одно мгновение.
Так всю неделю я и слушал их, этих «Слепых». Уже не плакал: песни переписывал, -
они мне нравились: я сам хотел их петь. Вот только успевать за ними было тяжело.
Но у меня уже была своя метода: я запоминал за раз всего один куплет у каждой
песни, и записывал его, - звук убирал при этом, чтобы не мешал. Потом опять
включал, уже, где следующая песня, - и записывал один куплет уже с неё, - ну, и
так далее: соображалка у меня работала. И так вот я дошёл до песни «Людка»:
«Встретились мы в парке, в городском саду…», и начал переписывать её. Как вдруг
мне в голову пришла отличная идея. Песню эту надо показать Юрку - моему дяде, -
это будет очень кстати. Завтра воскресенье, и у нас с ним посиделки: вечерком
возле кондеечки в саду у моей бабушки. И к нам приходят гости в этот день:
друзья, подруги дяди моего - весь цвет Шестой колонии. Юрок поёт им песни, -
он известный гитарист, - в Анжерке, может, даже самый лучший. А ещё к нам в
этот вечер точно подойдёт одна – ну, просто сногсшибательная дама – Людка
Тимофеева. Ей было лет так 25, - уже и замужем была два раза, - но она была …
вообще, нет слов, - такая... Даже я, тогда ещё мальчишка был уже в неё влюблён.
Ну, и Юрок мой тоже.
Бегу к нему, - а долго ли через забор, - соседний дом. Юрок, ты хочешь завтра
Людку закадрить, мол, - друг от друга у нас не было секретов. Ну, а как же не
хотеть – то, - Юра был не прочь. Ну, всё тогда: бери гитару, - песня вот, про
Людку. А она была не до конца: куплета не хватало, - не успел я. Всё, племяш, -
мне дядя говорит, - замётано, - давай второй куплет, и Людка завтра будет наша.
Еле-еле я дождался воскресенья. Всё: 12, - ну, давай, Скандал!.. И что я слышу?..
Ё-моё!.. «Для вас поют … «Битлы»!!! Зачем «Битлы»?.. Колёк! Давай «Слепых»!..
Что делать, а?.. Мероприятие срывается!.. Бегом к нему: по огородам через лог, -
поднялся на Щетинкина. А у Скандала псы цепные – злые, - от ментов, это понятно, -
он ведь партизан, - ну, как к нему прорваться?.. Сел я на скамеечку тогда у
Колиного дома, и запел: да громко, во весь голос, - что есть мочи: «Лю-юдка!..
Слышишь, плачет душа по тебе?.. Лю-юдочка! Где ж ты, милая, где ты теперь?..»
А голос у меня уже тогда приличный был, - натренированный: собаки даже лаять
перестали, - испугались, видимо. Гляжу, Колёк выходит. «Витька! Это
ты, что ль?..» Ну, а кто ещё?.. «А ты чего здесь разорался-то?..» Ну, я и
объяснил ему, что за дела: Бабай, мол, должен подойти и Мустафа, а, может, даже и
Малян, и Людка Тимофеева, - а у меня вот нет куплета. «А-а… Ну, заходи тогда».
Мероприятие в тот день не сорвалось. Хотя и с Людкой дяде моему не повезло, -
увёл её Скандал. Но, правда, после этого к нему я стал ходить буквально, как
к себе домой. Нет худа без добра.
Ну, а потом я стал большим. И тоже как к себе домой стал хаживать к Михалычу в
«Союз», - это в Москве на станции «Динамо», - а Михалыч был директором «Союза»
этого. Раз в месяц приезжал я с Дальнего Востока, за товаром, - целый день почти
грузился, а под вечер в кабинет к Михалычу, - и сами понимаете: два битломана, -
как без этого?.. И как-то раз сидим: так хорошо, - и вдруг я слышу из приёмной
песня зазвучала: «А-ди-нокая ветка сирени у-у те-ебя на столе стояла…» Ничего
себе!.. Я замер. Голос то какой знакомый, прям родной, -
душещипательный какой-то, - жалостливый, кто же это?.. Да и песня мне знакома, и
слова: «… сирени ветка» … А-а!.. Михалыч, слышь?.. А кто это поёт?.. – спросил у
друга, - мол, случайно не «Слепые»?.. Где слепые?.. – он меня не понял. Ну, у
Светы в кабинете, кто поёт: «Слепые» это, или не «Слепые», мол?.. А он опять не
понял: так, а что им делать у меня в приёмной, мол, этим слепым?.. И нажимает
кнопку на селекторной: у секретарши спрашивает: Света, мол, а кто там у тебя
поёт: слепые или нет?.. Та отвечает: нет, мол, у меня таких, пока не заходили, -
а поёт Валерий Залкин, - и заходит в кабинет, заносит диск. И стали мы его
разлядывать с Михалычем: и так, и этак вертим, - не понять. Он ведь в очочках
этот Залкин, в тёмненьких таких, непроницаемых: попробуй, вот определи: он
зрячий, или же не зрячий. Ну, и по рукам ударили: на просто так, - на коньячок, -
бежать ведь всё равно. Звонит Михалыч в фирму «Саунд Мастер»: есть такой, мол,
Залкин там у вас? Там отвечают: есть, мол. Так, а он слепой, - Михалыч спрашивает.
А те: не знаем, мол, в очках всё время он, - за ними ничего не видно, - может,
и слепой. А как бы нам сюда его доставить, он бы нам попел. – Михалыч говорит.
А те, - ну, «Саунд Мастер» в смысле, - отвечают: хорошо, мол, позвоним сейчас в
Новосибирск, - он вылетит, куда он денется. Так, он земляк мой? – я в восторге.
– Всё! Тогда гуляем!.. За Сибирь, Михалыч!..
Только вот в Новосибирске Залкина никто не знал, - пластинка выходила там, в
1997-ом году, но он не местный был. Да, и вообще, никто о нём не знал, - ну,
ничегошеньки. Зато в Новосибирске знали о «Слепых», о настоящих, - был такой
ансамбль, и с таким названием, - Скандал не ошибался. И один из вокалистов этого
ансамбля был из Энска – Анатолий Козырев, - а главный в этой группе – Александр
Михель был из города Рубцовска, что в Алтайском крае. Но записывались они в
Курске, когда учились в специализированном музыкальном училище для слепых. Хотя
они и не были такими в полном смысле, - просто у ребят ослабленное зрение. Вот
так и ожила легенда.
И Валера Залкин тоже отыскался, - через пару лет, когда он был уже в Москве и
занимался с группой «Куклы напрокат». Но информация о нём была скупа и крайне
противоречива. Кое-что, однако, прояснилось. Он не из Сибири родом был, увы.
Родился он в Луганской области, в городочке Кадиевка, - в каком году не ясно, -
переехал потом в Харьков. Вроде как он зрячий, - об обратном ничего не говорит,
по крайней мере, - правда, ходит он, действительно, всегда в очках, и стёкла
затемнённые на них. Ещё есть информация, что он лечился в «заводском
профилактории» каком-то: может, даже для слепых. И в этом же профилактории
как будто он и создал группу … «Подлецы». Такое вот название у этой группы
было, - я не выдумываю. И там же в Харькове в 1996-ом году, не ясно
с кем уже, Валера записал свой первый альбом под названием «Для тебя», - все
песни были вроде как его. А через год он записал уже второй альбом на
аудиокассету, назывался он «Песни Валерия Залкина». Вот его-то мы и слушали
тогда с Михалычем, а секретарша Света даже диск мне подарила. Дефицитный он
какой-то был, - в Москве его и не было считай что, а в Новосибирске был
какой-то мизерный тираж. Короче, повезло мне. Слушал я его довольно часто:
ну, ещё бы, столько ведь воспоминаний, да к тому же он реально мне напоминал
«Слепых». По сути дела примитив, - непритязательные песенки: мелодика простая,
- проще не бывает, - трёхаккордная, да и слова такие же, - для пэтэушников,
однако же, от песен этих трудно было оторваться. Честно говоря: они мне
нравились тогда, и нравятся сейчас. Распев у них такой
шикарный: вроде уличный, а вроде и академический, - при том, что Залкин не
имеет музыкального образования, - он самоучка, - но талантище, о чём тут
можно говорить. Альбом прослушивается на одном дыхании, все песни как одна -
почти неотличимы друг от друга, и такое ощущение, что он поёт, вообще, одну
и ту же песню. «Осень», может, только на альбоме этом выделялась. Была там
и «Одинокая ветка сирени», но повторяю, что она была такой же одинаково
хорошей, как и все.
Потом он переехал жить в Москву. Нашёл работу там в одном ДК, и девочек
нашёл, - подростков, лет 15-ти – 16-ти, - две Оли были с ним и Галя, - начал
им готовить звёздную карьеру, а ансамбль он назвал весьма замысловато –
«Куклы напрокат». Ошибся он с названием, конечно. Всё бы хорошо: пошли
альбомы, и гастроли даже начались, - причём ни где-нибудь, - в Германии, -
и клип один Валера записать успел с девчонками – «Капали слёзы». Девчонки
симпатичные, конечно, - девушки, точнее говоря: 16 лет – это уже не детский
возраст. И случался казус: вышли девочки на запись клипа этого в одних
коротеньких ночных рубашечках, - совсем коротеньких, - беда. Ну, и Валере
вскоре … руки за спину, и обыски пошли: и в студии, и дома у него, - изъяли
всё, что можно было. А подозрения такие были, что и говорить не хочется, -
вы сами догадались. Ничего ему, конечно же, не доказали, - всё вернули, -
кроме репутации: она была подмочена, - ведь стыдно ему было, даже очень.
Ну, и что?.. Да ничего. Карьера Залкина на этом и закончилось. Исчез Валера:
и не только из Москвы, - вообще. И где искать его никто не знал. Случилось
это в 2003-ем году.
А через 8 лет, в 2011-ом, когда о Залкине давно уже успели все забыть,
произошло одно невероятное событие. Его песня «Одинокая ветка сирени», -
тоже ведь изрядно подзабытая и перешедшая уже в разряд народных, - по
опросам в интернете стала лучшей песней года. И прозвучала эта песня в
исполнении Евгения Шахрая. Кто такой?.. А это новый автор этой песни. Да.
Евгений так и заявил, что песню эту он придумал, а Валерий Залкин просто
перепел её. И с ним никто не спорил, потому, как спорить было некому. Да и
потом такие случаи не единичны, - их достаточно, - когда на песню претендуют
даже и не два, а сразу много авторов, - это реалии. К примеру, у «Поручика
Голицына» как минимум с десяток авторов, - только известных: Александр
Дольский вот один из них – такой серьёзный человек; и Михаил Гулько – не
менее серьёзный; у Анатолия Днепрова тоже всё в порядке с репутацией, -
вот как можно им не поверить, - это ведь такие уважаемые люди. Или же возьмём
такую супер популярную в начале 90-ых песню группы «Империя» как «Поезд на
Ленинград», - помните такую?.. Вот и у неё два разных автора: это бессменный
руководитель группы Дмитрий ЖаворОнков и участник этого ансамбля Евгений
Шахрай. Кто из них вот настоящий автор этой песни?.. Может, всё-таки Шахрай?..
Ведь он работал в этой группе с первого же дня. К тому же он недавно заявил,
что все участники «Империи» «погибли от наркотиков» и ему «тяжело об этом
вспоминать». Или всё же ЖаворОнков?.. Тоже ведь сказал совсем недавно, что
права на эту песню принадлежат только ему, а Евгения Шахрая он, вообще, не
знает и никогда с ним не сталкивался. Кто вот прав из них, - так сразу и не
разберёшь.
Но, так или иначе, во всех без исключения биографических справках о Евгении
Шахрае сказано, что после работы в группе «Империя» с 1990-го по 1993-й
год «он выпустил свой сольный альбом «Лунная ночь» и проехал с сольной
программой по странам СНГ и дальнего зарубежья». Жаль, конечно, что сольный
альбом у Евгения всего один. Найти бы где-нибудь его, - послушать, - нет
его нигде, вообще. А там ведь песни все, наверное, такие же хиты как «Поезд
на Ленинград» и «Одинокая ветка сирени».
Ну, ладно: поиронизировал слегка, и хватит. Говорить серьёзно о Шахрае очень
сложно, потому как биография его, доступная в сети, по меньшей мере,
несерьёзна. И в «Цветах» он тоже не был, - выдумки всё это.
Ну, а что тогда не выдумки?.. Обитал-то он всё это время где?.. В Караганде.
Серьёзно. Он из Казахстана родом, с города Акмолинска. Там у них, наверное,
такие все, - талантливые в смысле. Кто бы, что не говорил мне о Шахрае: что
такой он, рассякой, что пьяница, мол, горький, но талант ведь не пропьёшь.
А он, действительно, великолепный музыкант, и голос у него великолепный
тоже, и аранжировщик он отменный. Это ж надо было: взять и обработать, -
довести до совершенства дворовую песню, уровень которой подворотня или
электричка в лучшем случае, - и сделать из неё шедевр. Да. Я называю вещи
своими именами. Песня эта в исполнении Евгения Шахрая и на самом деле
шедевральна. Слушать её можно бесконечно: раз за разом, - и не надоест.
И клип на эту песню тоже шедевральный. Сотворил его казахский вундеркинд
Джалиль Ахметчин, - 18-ти годков, - из Кокчетава. Клип снимался в Астане –
нынешней столице Казахстана, бывшей ранее Акмолинской станицей, а потом и
городом Целиноградом. В роли Машеньки – другая Машенька, - Паламарчук, -
красавица-девица. А играет Маша в этом клипе сиротинушку, и это означает то,
что всё вернулась на круги своя, - клипмейкер очень тонко поработал с этой
песней, ощутив её первоначальный ностальгический посыл. Аплодисменты парню
этому!.. И Машеньке само собой. А так же и Евгению Шахраю, и, конечно,
автору: Валерий Залкин заслужил за эту песню всенародных оглушительных
оваций. И «Слепым» похлопать нужно: это ведь они Валеру вдохновили, - их
это влияние.
Постскриптум. А Валерий Залкин всё-таки нашёлся. А куда бы он с подводной
лодки делся?.. Вот, в 15-ом году и отыскался. Чтобы взять своё. И вроде
как немного ухватил, - наш суд – самый гуманный в мире: миллион пятьсот
тысяч рублей. Вот такую сумму к выплате и присудил Измайловский народ суд
с ответчика Евгения Шахрая в пользу Залкина Валерия, - истца, - за незаконное
использование в коммерческих целях песни «Одинокая ветка сирени». И Шахрай,
конечно, виноват во всём. И в том, что эта песня зазвучала совершенно
по-другому, - что она приобрела, действительно, коммерческий мотив, -
совсем уже не подзаборный и не дворовой; и в том, что песню эту полюбила
вся страна, и весь народ её теперь поёт, но не в босяцком, прежнем варианте,
а уже по-новому, как спел её Шахрай; и в том, что он потратил очень много
денег на раскрутку этой песни, - да и клип ведь этот тоже заказал он на
свои, на кровные, а стоил он совсем немало, - там ведь получился целый фильм;
ну, и в том ещё, что в интернете он теперь под номером один на всех
практически ресурсах, - ну, во всём, в чём можно только виноват Шахрай, -
такой он рассякой. А Залкин во всём прав. И в том, что он почти 12 лет
потерян был для общества: никто не знал, где след его простыл и где он может
находиться; и что песня эта получила всенародное признание уже после того,
как весь народ успел уже её забыть; и даже в том, что этот клип теперь
нельзя показывать нигде, - Валерий Залкин запретил его показ. Серьёзно.
Даже пригрозил судом, - мол, ждите в этом случае повестку, - вас за это
оштрафуют. Да, ни больше и ни меньше: прямо затаскают по судам. Откуда я
об этом знаю?.. Так, из видеобращения Валерия Залкина к народу: выложил
он в сеть такое обращение. «Друзья, - сказал он с дрожью в голосе. –
Меня обворовали».
Да. Тяжёлый случай. Только ведь зачем пугать-то нас?.. Не надо. Пуганые
мы. И мы привыкли как?.. Всё, что нельзя, то можно. Так, что, извини,
Валера. Ты, конечно, молодец, - великий композитор и поэт, - земной поклон
тебе за эту песню. Но прощёлкал ты … ну, … этим местом, - упустил свою
жар-птицу, - проворонил, - надо было раньше останавливать Шахрая. А теперь
какие могут быть запреты?.. Всё. Ушёл твой поезд. Люди полюбили уже версию
Шахрая, - как вот ты теперь им запретишь … любить?.. Ну, или даже … петь?..
Ну, или даже сомневаться в том, что песню эту сочинил и впрямь Валерий
Залкин. А сомнения такие могут появиться, если почитать «Архипелаг ГУЛАГ».
Да, да, то самое печально знаменитое произведение Александра Солженицына.
Откройте: том второй, глава восьмая – «Женщина в лагере». Чуть ниже
опускаемся – там много разных случаев, - находим случай с юной поэтессой
Ниной Перегуд. Она случайно узнаёт, что в соседнем, мужском лагере
отбывает наказание её возлюбленный Василий Козьмин – «джазист-красавец».
И Нина пишет стих, который называется «Ветка белой сирени», и каким-то
образом передаёт его Василию. Тот сочиняет музыку на этот стих, - возникла
песня. Песню эту начинает петь весь мужской лагерь, - видимо, она какая-то
напевная и мелодичная, легко запоминается, на что и был расчёт: дошла она
и в женский лагерь вскоре, - Нина была счастлива. Такая вот красивая и
необычная история у этой песни. Знать ещё бы: та ли эта песня, или же
не та, - загадка это: ведь писатель слов её нам не привёл, - ну, ни
единой строчки, - может, даже это и она. Ведь всё новое – это хорошо
забытое старое.
Одинокая ветка сирени
У тебя на столе стояла,
Этот день твоего рождения
Мы с тобою вдвоём встречали.
Припев:
Плыл по городу запах сирени,
До чего ж ты была красива,
Я твои целовал колени
И судьбе говорил спасибо.
Одинокая ветка сирени,
Сколько лет пронеслось, но всё же
Вспоминаю я день весенний,
Тот, который мне всех дороже.
Припев.
Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1. |