« 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 »
- Стихи о Гамзате Цадаса
- Стихи о счастье
- Стихи, в которых ты воспета
- Стихи, написанные в новогоднюю ночь
- Стихотворение – стихов творенье
- Стою под облаком высоко
- Студенты
- Студенческая зарплата
- Судьбу избирала Марьям не сама
- Таинственность
- Твой день рожденья
- Тебя проклинаю, цензура любви
- Тень на снегу темнеет длинно
- Того, кто в грудь вложил небесный порох
- Только б не было больше войны
- Торных троп в твой аул не легло
- Тост
- Третий час
- Три горских тоста
- Три звёздочки вверху горят
|
Стихи о Гамзате Цадаса
Слова: Р. Гамзатов
Исп.: Расул Гамзатов
1
Не на карточках в толстом семейном альбоме
Возникаешь пред взором и памятью ты,
Не ваятель искусный в скульптуре знакомой
Обессмертил твои дорогие черты.
И портреты точны, и скульптуры похожи,
Но не в них, неживых, я тебя узнаю,
В старике чабане, в каждом горце прохожем
Вижу взор твой и вижу улыбку твою.
В каждом горце, я знаю, есть нечто такое,
Что всегда мне напомнит отца моего.
Ты, отец, был народом, и он был тобою,
Ты причастен к бессмертью его.
2
Весна пришла, но нет тебя, отец!
Она прошла, но нет тебя, отец!
Уходит день за тридевять земель,
Но холодна, пуста твоя постель
В той комнате, где всё у нас хранится,
Как ты оставил в час, когда ушёл,
Где книжный шкаф, где твой рабочий стол,
Где том стихов, раскрытый на странице,
Которую уже ты не прочёл,
Где рядом лист, исписанный на треть.
Ни строк, ни слов я издали не вижу,
Я третий год хочу его прочесть
И не решаюсь подойти поближе:
Ведь ты всегда наказывал мне строго,
Чтоб я черновиков твоих не трогал.
Я и сейчас робею, как всегда,
И слышится мне шорох недалёкий,
И кажется, что ты идёшь сюда
Окончить неоконченные строки.
3
У детей на всё особый взгляд,
Дети – удивительные люди.
Наша маленькая Патимат
Мне сказала: "Дедушку разбудишь!"
И она вцепилась мне в рукав,
На твою могилу показав.
Дорогой, когда б я только мог
Разбудить, поверь, ни на мгновенье
Я не отходил бы, я стерёг,
Я берёг бы труд твой, жизнь и бденье.
И других не надо мне наград,
И не надо большего на свете...
Мы вдвоём стояли с Патимат...
Люди – удивительные дети.
4
Вижу я тебя издалека.
Добрый взгляд и мягкая рука.
Вижу, как на крыше утром ранним
Ты сидишь, к себе прижав меня;
Под твоею шубою бараньей
Я пригрелся, словно у огня.
Вижу я: сидишь ты хмурый в доме,
Вспомнив вновь историю одну,
Как в ауле горец незнакомый
Больно оскорбил свою жену.
Вижу, как седой и смуглокожий,
Сгорблен чуть, но всё ещё красив,
Ты, за пояс руки заложив,
Балагуришь вместе с молодёжью.
Вижу я тебя на склоне лет,
Вижу с молодым, горящим взором,
Вижу я тебя смотрящим вслед
Солнцу, уходящему за горы.
Вижу удручённым, огорчённым,
Вижу радостным и увлечённым,
Вижу на каспийском берегу
И в родных горах, где даль туманна.
Вижу всюду, вижу непрестанно...
Но тебя в могиле, бездыханным,
Я себе представить не могу.
5
Я о смерти твоей не писал ничего,
Словно маленький мальчик, я до конца
Не поверил тому и не понял того,
Что теперь на земле живу без отца.
Мне от дома вдали в суете ль, в тишине
Всё мерещится – дома ты меня ждёшь.
А потом приезжаю, и кажется мне,
Что куда-то ушёл ты и скоро придёшь.
Я молчу, я чуть слышно стараюсь ступать,
Потому что, отец, ты всегда предо мной,
И всё время мне слышится, будто опять
Ты бормочешь стихи у себя за стеной.
Как всегда, почтальоны стучатся в дверь.
Как всегда, телеграммы приносят чуть свет,
А мне кажется странным даже теперь,
Почему для тебя ничего у них нет.
Я о смерти твоей не писал ничего.
Словно маленький мальчик, я до конца
Не поверил тому и не понял того,
Что теперь на земле живу без отца.
6
Что б ни было со мною, каждый раз,
Как прежде, прихожу я за советом
К тебе в безлюдный час, безмолвный час
И остаюсь с тобою до рассвета.
Прошла одна весна, прошла вторая,
Уже и я немного поседел,
Я думать стал о бездне важных дел,
Как ты, руками щеки подпирая.
Вокруг цвести цветам и птицам петь,
Омоют грозы твой могильный камень.
Я здесь, отец мой! Я учусь смотреть
На жизнь твоими ясными глазами.
Клянусь: я буду честным и простым.
И, где бы ни был, до скончанья века
Клянусь, отец мой, сыном быть твоим,
Что значит – быть хорошим человеком!
Клянусь я быть с народом в час любой,
Чтоб нас одна судьба соединила...
И да не высохнут, отец, чернила,
В чернильницу налитые тобой.
7
Смогу ли когда-нибудь я научиться,
Как ты, любить облака, и цветы, и весну,
Как ты, понимать задушевную песню птицы,
Завывание ветра и гор тишину!
Смогу ли, как ты, полюбить серебристый и звонкий
Снеговой ручеёк, сбегающий к нам с высоты?
Смогу ли погладить тёплую шёрстку ягнёнка
С любовью, с которою гладил ты?
Смогу ли когда-нибудь я научиться печали,
С которою ты, дорогой, провожал каждый раз
Ласточек и журавлей, когда они улетали
На юг, до весны оставляя нас?
Смогу ли встречать с улыбкою детской
Солнце, севшее на подоконник соседский?
Смогу ли остаться самым весёлым в ауле,
Позабыв про то, что давно уж не молод и сед?
Сердце своё молодым сохранить я смогу ли,
Смогу ли остаться мальчишкой на старости лет?
Тебя седина не могла состарить,
Года не смогли замутить твой всевидящий взор...
Должно быть, поэтому на Комсомольском бульваре
Воздвиг тебе памятник город гор.
8
Промолвил отец мой, вздыхая,
Пред тем как навеки угас:
"Я знаю, вода ключевая
Меня б исцелила сейчас,
Мне горная влага поможет,
Я, выпив её, не умру!"
И воду в сосудах из кожи
Ему принесли поутру.
И поднялся старый отец мой,
Холодной воды отхлебнул
И вспомнил далёкое детство,
Повисший над бездной аул.
И щёки его заалели,
И стал он ровнее дышать,
И ожил отец на неделю,
Но вот ослабел он опять.
Промолвил отец мой, вздыхая,
Пред тем как навеки угас:
"Цветы луговые, я знаю,
Меня б исцелили сейчас".
И дети, услышав об этом,
С нагорий родимой земли
Десятки пунцовых букетов
Наутро отцу принесли.
Вдохнул он знакомый и сладкий
Далёкий лугов аромат
И вспомнил о той, что украдкой
Любил он полвека назад.
И щёки его заалели,
И стал он ровнее дышать,
Он ожил ещё на неделю,
Но вот ослабел он опять.
Сказал мой отец, умирая,
Пред тем как навеки угас:
"От песен родимого края
Мне стало бы легче сейчас!"
Услышав об этом, горянки
Прошли через гору и лес
И в город пришли спозаранку,
И песня взмыла до небес.
И вспомнил старик поседелый
Всё то, чем дышал он и жил,
Все песни, которые спел он,
Которые в жизни сложил.
Хожу я по отчему краю,
Дорогам не видно конца.
Журчит ли вода ключевая,
Цветы ль головами кивают,
Доносится ль голос певца,
Встаёт мой отец, оживая,
И тихие слышу слова я –
Последние просьбы отца.
9
Мой отец вставал на зорьке ранней
И, ещё в предутреннем дыму,
Отправлялся в путь к вершинам дальним
По тропе, известной лишь ему.
По крутым уклонам и пологим
Шёл отец, покуда мог идти,
Обходя проезжие дороги,
Презирая лёгкие пути.
Как-то погрешил я словом праздным,
Я спросил с улыбкою тупой:
"Мой отец, не проще ли гораздо
Проторённою идти тропой?"
Отвечал отец: "Мой путь известен,
Ничего, что он тяжёл и крут,
Там – следы моих стихов и песен.
Мне легко – они меня ведут".
Многое на свете миновалось,
С той поры прошло немало дней,
Нет отца, тропа его осталась,
Я идти попробовал по ней.
Горная тропа, куда же делась
Сила, вдохновлявшая отца?
Шёл я по тропе, а мне не пелось,
И казалось, нету ей конца.
Но услышал как-то, слава Богу,
Я знакомый голос впереди:
"Мой сынок, ищи свою дорогу,
Проторённой тропкой не иди!"
10
Шагая к людям собственной тропою,
Не замыкаясь в тесный круг семьи,
Делил отец мой, родина, с тобою
И горести, и радости твои.
Улыбкою приветствовал с порога
Твоё светило на рассвете он,
А под вечер печалился немного:
Ведь солнце покидало небосклон.
Любил твои созвездия считать он,
На крыше сакли проводя ночлег,
И был ему в любом краю понятен
Язык твоих больших и малых рек.
Казалось: становился он моложе,
Когда взбирался на вершины гор,
Любил он море, но ему дороже
Любого моря был земной простор.
Не потому ль, что хлеб родится в поле
И вьются тропы к холмикам могил,
Познавший цену радости и боли,
Твою, отчизна, землю он любил!
Ещё он птиц любил под небесами,
И облака, и ливня вешний гром.
Я на тебя смотрю его глазами
И думаю о будущем твоём.
Нет, мой отец не мог с тобой расстаться,
И у минут последних на краю
Он завещал мне всё своё богатство –
Любовь к тебе нетленную свою!
11
Не потому, что ты не слышишь их,
Тебе стихов я новых не читаю,
А потому, что свято почитаю
Адат, что был незыблем для двоих.
По этому адату мы своих
Стихов с тобой друг другу не читали
И всякий раз, отец, предпочитали
В ауле их услышать от других.
12
Если раньше меня все заботы
Вдруг оставишь ты, старец больной,
Дорогого отца моего ты
Разыщи в стороне неземной.
Разыщи, расскажи, ради Бога,
Как я падаю и возношусь
На подлунной земле, где немного
Я, наверно, ещё задержусь.
Расскажи, что у всех на примете
И заслуги мои, и грехи,
Что малы у меня ещё дети,
Но давно повзрослели стихи.
И, оплаканный горной грядою,
Не тая от него ничего,
Ты поведай, что стала седою
Голова моя, как у него.
Что во время веселья порою
Прячу слёзы на дне своих глаз,
И покуда глаза не закрою,
Будет в них отражаться Кавказ.
Расскажи, отдышав облаками, –
Пусть он будет известию рад, –
Что дружу я с его кунаками,
А врагам – объявил газават.
Сколько раз доброта его мнилась
Мне огнём на холодной скале.
Милость к падшим, к униженным милость
Призывал он на грешной земле.
Пьём родник, подставляя ладони.
Неужели исчезнуть навек
Должен он на базальтовом склоне,
Чтоб его оценил человек?
Лишь вступив на житейскую сцену,
В предназначенной роли, старик,
Я отца настоящую цену
Поневоле с годами постиг.
И любовь, и терпенье, и слово,
И крутая тропа в вышине
Воедино сливаются снова,
Потому что отец мой во мне.
Если раньше меня с белым светом
Ты расстанешься, старец больной,
Непременно поведай об этом
Ты ему в стороне неземной.
|
