Музей Шансона
  Главная  » Персоналии  » Максим Кравчинский » Книги

Максим КРАВЧИНСКИЙ

photo:Максим Кравчинский

Книги

ОбложкаМ. Кравчинский, Н. Насонова. Легенды и звёзды шансона от Вертинского до Шуфутинского

Предлагаемый читателю сборник рассказывает о наиболее известных именах в таком поистине народном жанре, как русский шансон. В книгу вошли основные вехи биографий, интересные подробности жизни звёзд, а также интервью со многими современными "королевами" и "королями" шансона.

 Александр Вертинский, Пётр Лещенко, Алёша Димитриевич - имена далёкого русского прошлого, к которым в 70-80-е годы присоединилась "вторая волна" вынужденной эмиграции: Вилли Токарев, Михаил Гулько, Любовь Успенская.
 Так, за океаном, в нью-йоркских ресторанах, продолжал существовать столь любимый многими жанр. А на родине уже вовсю гремела слава Высоцкого, на квартирах друзей полуподпольно записывался "соловей" шансона Аркадий Северный.
 Лихие 90-е дали целую плеяду знаменитых шансонье. Публика ломилась на концерты Петлюры, "Лесоповала", вернувшегося "оттуда" Михаила Шуфутинского. Настоящей легендой в то время становится Михаил Круг.
 Сейчас, когда "народная песня" окончательно вышла из подполья, на радость ценителям продолжают исполнять свои песни: "доктор" Александр Розенбаум, Вика Цыганова, Ирина Круг, Григорий Лепс, Валериан, блестящий Трофим.
 Времена меняются - шансон остаётся.
 
Санкт-Петербург, Амфора, ТИД Амфора, 2008 г. - 413 стр. Тираж - 5 000 экз.
ОбложкаМаксим Кравчинский. Русская песня в изгнании

"Русская песня в изгнании" продолжает цикл, начатый книгами "Певцы и вожди" и "Оскар Строк- король и подданный", вышедшими в издательстве ДЕКОМ.

Это первая книга об эстраде русского зарубежья, которая не ограничивается периодом 20-30 гг. XX века.

Лёгким литературным языком автор повествует о судьбах, взлётах и падениях артистов русского зарубежья.

Как сын русского казака, инкассатор из Болгарии Борис Рубашкин бежал на Запад и стал звездой мировой оперной сцены, а потом был завербован американской разведкой?

Как подруга Матисса и Майоля, а в дальнейшем миллионерша-галерейщица и автор уникального альбома "блатных песен" Дина Верни попала в гестапо и выбралась оттуда благодаря любимому скульптору Адольфа Гитлера?

Как Фёдор Иванович Шаляпин относился к ресторанным певцам и цыганскому романсу? Почему А. Вертинский и П. Лещенко падали перед ним на колени и целовали руки?

Какое отношение к песням эмигрантов имеют Максим Горький, Лев Толстой, Иосиф Бродский, братья Мавроди, Александр Солженицын, Ив Монтан, Михаил Шемякин и Эдуард Лимонов?

Как живётся сегодня на вновь обретённой родине Вилли Токареву, Михаилу Шуфутинскому и Любови Успенской?

А ещё две истории о русской мафии, любви и, конечно, ПЕСНЕ.

 

Нижний Новгород, издательство ДЕКОМ - 2007 г., 224 стр. Тираж - 2 000 экз.

 

ОбложкаМаксим Кравчинский. Песни, запрещённые в СССР

Новая книга Максима Кравчинского продолжает рассказ об исполнителях жанровой музыки. Предыдущая работа автора "Русская песня в изгнании", также вышедшая в издательстве ДЕКОМ, была посвящена судьбам артистов-эмигрантов.

В новой книге М. Кравчинский повествует о людях, рискнувших в советских реалиях исполнять, сочинять и записывать на плёнку произведения "неофициальной эстрады". Простые граждане страны Советов переписывали друг у друга кассеты с загадочными "одесситами" и "магаданцами", но знали подпольных исполнителей только по голосам, слагая из-за отсутствия какой бы то ни было информации невообразимые байки и легенды об их обладателях. "Интеллигенция поёт блатные песни", - сказал поэт. Да что там! Члены ЦК КПСС услаждали свой слух запрещёнными мелодиями на кремлёвских банкетах, а московская элита собиралась послушать их на закрытых концертах.
О том, как это было, и о драматичных судьбах "неизвестных" звёзд рассказывает эта книга. Вы найдёте информацию о том, когда в СССР появилось понятие "запрещённой музыки" и как относились к "каторжанским" песням и "рваному жанру" в царской России. Откроете для себя подлинные имена авторов "Мурки", "Бубличков", "Гоп со смыком", "Институтки" и многих других "народных" произведений.
Узнаете, чем обернулось исполнение "одесских песен" перед товарищем Сталиным для Леонида Утёсова, познакомитесь с трагической биографией "короля блатной песни" Аркадия Северного, чьим горячим поклонником был сам Л. И. Брежнев, а также с судьбами его коллег: легендарные "Братья Жемчужные", Александр Розенбаум, Андрей Никольский, Владимир Шандриков, Константин Беляев, Михаил Звездинский, Виктор Темнов и многие другие стали героями нового исследования. Особое место занимают рассказы о "Солженицыне в песне" - Александре Галиче и последних бунтарях советской эпохи - Александре Новикове и Никите Джигурде.
Книга богато иллюстрирована уникальными фотоматериалами, большая часть из которых публикуется впервые.
К изданию прилагается подарочный диск с коллекционными записями.
 
Нижний Новгород, издательство ДЕКОМ - 2008 г., 264 стр. с илл. Тираж - 2 000 экз.
ОбложкаМаксим Кравчинский. Русская песня в изгнании (новая редакция!)

"Русская песня в изгнании", дебютная книга Максима Кравчинского, была тепло встречена читателями и критикой и быстро исчезла с книжных прилавков. Новое издание, предложенное вниманию читателей, переработано и значительно дополнено в сравнении с первым. Лёгким литературным языком автор повествует о судьбах, взлётах и падениях артистов русского зарубежья.

Как сын русского казака, инкассатор из Болгарии Борис Рубашкин бежал на Запад и стал звездой мировой оперной сцены, а потом был завербован американской разведкой? Как подруга Матисса и Майоля, а в дальнейшем миллионерша-галерейщица и автор уникального альбома "блатных песен" Дина Верни попала в гестапо и выбралась оттуда благодаря любимому скульптору Адольфа Гитлера?

Как Фёдор Иванович Шаляпин относился к ресторанным певцам и цыганскому романсу? Почему А. Вертинский и П. Лещенко становились перед ним на колени и целовали руку? Какое отношение к песням эмигрантов имеют Максим Горький, Лев Толстой, Иосиф Бродский, братья Мавроди, Александр Солженицын, Ив Монтан, Михаил Шемякин и Эдуард Лимонов? Как живётся сегодня на вновь обретённой родине Вилли Токареву, Михаилу Шуфутинскому и Любови Успенской?

А ещё две истории о русской мафии, любви и, конечно, ПЕСНЕ.

К изданию прилагается подарочный диск с коллекционными записями.

 

Издание второе, переработанное и дополненное

Нижний Новгород, издательство ДЕКОМ - 2008 г., 296 стр. с илл. Тираж - 4 000 экз.

 

ОбложкаЗвёзды царской эстрады. Автор-составитель М.Э.Кравчинский

«На качелях успеха»

«Грусть и тоска безысходная,
Сердце уныло поёт.
И никто эту грусть, грусть глубокую
Ни за что никогда не поймёт»

Романс М.И.Вавича
У Вавича и Морфесси – очень много общего в судьбах. Оба - выходцы из Одессы, почти ровесники – Вавич лишь на год старше. Оба стали подлинными звездами эстрады своего времени и, наконец, потеряв все, оказались «на дальних берегах изгнания».
Михаил Иванович Вавич (1881-1930) родился в Одессе, в дворянской семье выходцев из Черногории. Князь Иван Вавич – отец артиста – вынужден был эмигрировать в Россию в поисках «лучшей жизни». А главное, что Россия для черногорцев – это по большому счёту не заграница, поэтому они с супругой Марией чувствовали себя в Одессе куда комфортнее, чем на Балканах…
Детей в семье было пятеро: две девочки – Валентина и Варвара и три
сына – Григорий, Михаил и Николай. Выросли русские черногорцы, и каждый пошёл своей дорогой. Ничего не могу сказать о Валентине и Николае. Варвара лет через двадцать после рождения оказалась в Риге, замужем за артистом Русской Драмы Долоховым. Григория, старшего брата, успешная предпринимательская деятельность привела в дальнейшем на дипломатическую работу.  (Григорий – дед автора этих строчек поэта и актера Леонида Варича-Вариченко – М.К.). А Михаил – успешно штурмовал имперские сцены!
В 10-е годы М.Вавич был одним из первых, входивших в число звёзд новой русской эстрады, родоначальниками и яркими представителями которой были: А. Вяльцева, Н. Тамара, Ю. Морфесси.
Юношей поступил в одну из опереточных трупп на должность статиста.
Первым успехом начинающего артиста стало выступление в оперетте «Веселая вдова» Ференца Легара. Мягкий бархатный бас исполнителя покорил публику. Значительную роль в жизни певца сыграла встреча с московским меценатом Тумпаковым. Оценив яркую сценическую внешность юноши и красивый от природы тембр, Тумпаков уговорил Вавича поехать с ним в Москву. Там артист получает самые ответственные роли практически во всех постановках труппы. Он обладал яркой сценической внешностью – высокий рост, выразительные глаза, правильные черты лица…
…Партия виконта Каскада имела минимум текста и была почти без пения. Тогда режиссёр предложил ему спеть необыкновенно мелодичную песенку «Качели» В. Голлендора, и на премьере эта роль неожиданно стала одной из самых выигрышных. Артисты хора стояли сзади, раскачивали качели, а Михаил Вавич пел «Тихо и плавно качаясь…»
Успех её был столь велик, что через некоторое время во всех музыкальных магазинах продавались красочно оформленные ноты «Качели» с портретом Вавича. Певца стали приглашать записываться на пластинки. Имя артиста и его голос уже знакомы каждому граммофону, так как пластинка, напетая выдающимся артистом Вавичем, является как бы необходимостью каждого граммофона. Любой романс, исполненный Вавичем, становится шлягером. Будь то «Колокольчики-бубенчики», или же «На последнюю пятёрку»...
Особенно Михаил Иванович поразил публику, выступая в оперетте Валентинова «Ночь любви». По ходу действия он спел «Очи чёрные». Звукозаписывающие фирмы и музыкальные издатели наперебой стали предлагать ему свои услуги. Пластинки и ноты с портретом артиста разошлись по России огромными тиражами.

                        Из журнала «Граммофонный мир» за 1913 год.
 
«Акционерное общество «Граммофон» возбудило иск против Михаила Вавича за нарушение последним договора с компанией. Нарушение это вызвано якобы тем, что г-н Вавич, вопреки контракту, напел пластинки в других звукозаписывающих фирмах.
…и представило в суде очень веские доказательства вины г-на Вавича.
Последний, однако, отрицает нарушение договора, утверждая, что он пел в других обществах ещё два года назад и в свою очередь предъявил встречный иск АО «Граммофоны» в размере 15 тысяч рублей».
                                              
Однажды в Петербурге Вавич встретил весьма популярного исполнителя русских и цыганских романсов Юрия Морфесси и подружился с ним. Тому удалось увлечь своего нового друга так называемой «цыганщиной». После этого оба певца стали выходить на сцену в сольных программах как братья-близнецы - чуть ли не в одинаковых плисовых шароварах, высоких сапогах и поддевках. И даже петь почти один и тот же цыганский репертуар, переняв у цыган своеобразную манеру исполнения «со слезой». Они много выступали вместе в различных театральных постановках и на гастролях. Про них даже ходила такая шутка среди публики: «Родились в Одессе – Вавич и Морфесси».
Под влиянием нового образа Вавич даже сочинил собственный романс в псевдоцыганском стиле под названием «Грусть и тоска безысходная», ставший весьма популярным в начале века. Больше он не сочинял, а вкладывал душу в исполнение чужих романсовых произведений. Как отмечали современники, особенно ярко удавалось певцу исполнение романса «Время изменится» на слова и музыку Б. Борисова, известного артиста театра Корша.
«…В молодости Вавич казался богом легкомыслия, - пишет гениальный артист Мамонт Дальский. - Иначе и не могло быть: слишком уж жадным успехом сопровождалась вся его карьера.
…Сколько раз, бывало, в кабинете ресторана, случайно встретишь «Мишу» Вавича. Он только что после спектакля, - напелся и наигрался, и только что разгримировался, и слегка… устал (и этим чуть-чуть кокетничает!), но –
- Миша, спой!
И Миша оглядывается, видит рояль, садится – и понеслась песня.
…Но сначала обязательно сделает постное лицо, у него складывается в скромную мину физиономия, он слегка разводит руками:
- Мамонт! – укоризненно говорит он, - Как я могу петь перед таким грозным слушателем, как ты, - петь перед учителем самого Шаляпина!
…Миша умел чарующе кокетничать даже перед приятелями… Он умел очаровывать. Звук его голоса был приятен, - никакого другого определения не найти, как приятна и ласкова была его улыбка. Ах, что и говорить: вот в кого можно было влюбиться велением самой судьбы…
…Вообразить Мишу женатым было так же трудно, как увидеть Дон-Жуана добродетельным отцом многочисленного семейства. И вдруг узнаю:
- Миша Вавич женился!
Оказывается – на красивой Татьяне Павловой, актрисе одно время сводившей в Италии с ума всех сановных синьоров…
…Я был приглашён в гости к Татьяне, приехал, позвонил, и дверь мне отворил хозяин, а хозяином дома, мужем Павловой, был он – Миша Вавич. И втроем мы сели за обед. Вспоминаю об очаровании Миши: при всей его открытой, доверчивой и немного мечтательной натуре славянина Вавич был настоящим черногорцем, чернооким обольстителем, завоевателем дружбы и любви.
Улыбаясь и шутя, я, обводя глазами эту счастливую пару, - мужа и жену – опереточного певца и драматическую актрису, - и думал:
- Какой демон в весёлом припадке задумал и решил соединить судьбу этих двух красавцев, но и двух легкомысленнейших существ.
И всё примерял в голове:
- Кто же из вас первый сбежит из-под семейного крова? Кто кому первый принесёт горькую трагедию измены?
Наконец Татьяна Павлова захохотала, а Вавич, как всегда, добродушный, махнув рукой, пожаловался:
- Она до сих пор не верит, что мы вместе, и живём, как муж с женой.
В сущности, она готова ежедневно опровергать самого меня в этой уверенности…»
Подтверждая легкий нрав Михаила Ивановича, М.Дальскому вторит популярный в старой России актер Н.Монахов, на страницах «Повести о жизни» он сообщает следующее: «…Обаятельный и жизнерадостный красавец Миша Вавич, близкий мне по возрасту, проводил все своё время на ипподроме и у карточного стола. Он по амплуа был любовником только потому, что у него была прекрасная внешность. Но его голос очень мало гармонировал с его амплуа. У него был замечательный бас, который он загубил отсутствием работы над собой как певцом. У него осталось только четыре или пять нот, но таких красивых, бархатных, что ему многое за них прощалось…
Когда Вавичу доставалась характерная роль, он очень хорошо работал. Одной из его удачнейших ролей была роль короля в оперетте «Король веселится». Затем в «Польской крови» он прекрасно играл старика, в таких ролях у него было всё безукоризненно сделано, и очень жаль, что Вавича не направляли на такие роли, а делали его любовником…»
Талант М.Вавича был многогранен – он играл на сцене, пел, сочинял и даже снимался в кино на студии Ханжонкова. До нас дошла единственная отечественная картина с его участием - это немой фильм: «Цыганские песни в лицах» — экранизация отрывков из оперетты-мозаики Николая Северского.
Революция 1917 года заставила Вавича прекратить свои выступления в театрах и на эстрадах Петербурга и Москвы.
Большая группа артистов во главе с Вавичем и Ковецкой оказались на Украине. Затем многие годы гастроли продолжались в Польше, Румынии, Австрии, Германии, Франции и в других европейских странах.
За границей он стал выступать с сольными концертами, а также гастролировал по Европе и Америке с труппой театра-кабаре Никиты Балиева «Летучая мышь».
В середине 20-х окончательно перебрался в США. С 1925 года начал сниматься в голливудских фильмах. Из-за яркой, выразительной внешности «опереточного злодея» часто играл гангстеров, карточных шулеров и других отрицательных персонажей.
Он удивительно быстро добился успеха как исполнитель ролей второго плана.
Особенно Вавич выдвинулся в имевшей большой успех ленте «Корона Лжи» с участием П.Негри.
Современник Вавича эмигрантский журналист Леонид Камышников писал о его актерской карьере: «…Не странно ли, что этот душа-человек, этот добряк и друг, сердце которого было открыто навстречу всем нуждающимся и скорбным, что он выдвинулся в амплуа, противоположном его природе.
Вавич почти исключительно играл злодеев.
Его брали, заранее обуславливая требование изображать только изуверов, только типы отрицательные, жестокие и коварные.
В огромном за короткие годы его работы в кино репертуаре, вы найдёте все виды человеческого бездушия, хитрости и предательства –
всего того, чему был чужд Вавич, что было несвойственно его мягкой совсем ребяческой душе…».
В газете «Los Angeles Sunday Times» за февраль 1928 года
был опубликован фото-коллаж всех голливудских артистов.
На этой «коллективной» фотографии американского «серпентария» размер снимка артиста зависил от его популярности.
Кто-то виден хорошо, кто-то ещё совсем мелок, как божья коровка.
Там был молодой Чарли Чаплина, уже отмеченный звездой «HOLLIWOOD», слева от него красовался – Лоренс Оливье, а повыше (и покрупнее) – Михаил Вавич.
В период с 1925 по 1929гг. Михаил Иванович снялся в картинах: «Венера из Венеции», «Воинственный мужчина», «Корона лжи», «Два аравийских рыцаря», «Голубка», «Groustark», «Моя официальная жена», «Отель Империал», «Таинственный остров» и др.        
В Голливуде Вавич стал президентом Русско-американского артистического клуба.                                                                                                                                
«В клубе было больше двадцати артистов и хороший балалаечный оркестр из девяти музыкантов. Ставили программу два раза в неделю – по средам и субботам, - вспоминает очевидец событий, казак, мастер джигитовки и танцор Г.А.Солодухин в раритетном издании «Джигитовка казаков по белу свету». - К нам в клуб приходили студийные тузы, продюсеры, режиссеры и экранные звезды. Через студийных тузов нам, клубным артистам, перепадало работать на съемках статистами. Жилось нам в то время, можно сказать неплохо, несмотря на большую безработицу в Америке – около пятнадцати миллионов человек».                                                                                                  
Энциклопедия «Русские в Северной Америке» в статье о Михаиле Вавиче, не давая пояснений, приводит, наряду с упомянутым выше, следующий факты его биографии: «М.И.Вавич - церковный деятель».
Оказывается, на собственные средства артист выстроил русский храм в Калифорнии.
Летом 1929 года Вавич посетил Европу и, между прочим, побывал в Риге, где проживала его родная сестра – Варвара. Он поразил всех, знавших его раньше своим цветущим и бодрым видом. Это был всё тот же молодой и порывистый Вавич, которого так хорошо знали его друзья по России. Только в облике его появился новый «деловой налёт», как след 5-летнего пребывания артиста в Америке.
В Риге Вавич пробыл всего несколько часов, находясь проездом в Ревель, где жил его брат Григорий с супругой Марией и дочкой Татьяной, Григорий работал торгпредом России в буржуазной Эстонии.
«Звездный» родственник рассказывал тогда много интересного о Голливуде и о своей деятельности в нём, о совместной работе с Дугласом Фербенксом и другими знаменитостями. Перед поездкой он только-только подписал с крупной американской фирмой «Юнайтед Артист» новый контракт на четыре года.
Будучи религиозен, Вавич не был ханжой. Он любил жизнь, и она отвечала ему полной взаимностью. Но ни один роман, даже брак с Татьяной Павловой, не привёл актера к созданию семьи.
Было все - дом, сад, гараж, в котором, поверьте, был недурной выбор авто...
Но не было детей.
Поэтому он как родную любил дочку брата Григория маленькую Таню. Именно ей он и завещал всё своё состояние.
В 1937-м году мой дед и родной брат Михаила Вавича Григорий будет репрессирован, выйдет в 1943 и сразу умрёт, не перенеся воспаления лёгких. Перед этим, еще в 1930-м, его жену Марию с маленькой дочкой Таней вызовут в НКВД и заставят подписать дарственную на всё наследство Михаила Вавича в пользу Советского государства. Но главное наследство – любовь и память о себе он подарил и своим родным, и многим поклонникам. 
Вавич умер скоропостижно. Смерть настигла его в зените – в разгар новых съемок. Только что прошли пробы на роль президента Гувера. Это был 25-й его фильм в Голливуде!
 
«Веселящийся король» опереточной сцены, Миша Вавич, умер от сердечного приступа…Накануне он ужинал в компании друзей. Был весел, смеялся, пел, как всегда. Но уже утром – 5 октября 1930 года – он почувствовал себя плохо. Однако, выбрал из гаража свой «Паккард», и поехал в церковь.
В церкви ему стало хуже, и он попросил своего друга пианиста Темкина, поехать вместе за город – освежиться…
Вавич сидел за рулём и говорил о том, что на воздухе ему значительно лучше… Вдруг машина метнулась по кривой и стала. Рука Вавича лежала на ручке тормоза, но сам он уже не дышал… Русская колония Голливуда осиротела» - сообщал газетный некролог.
 
Из газеты «Сегодня», Рига, октябрь 1930г.:
 
 
«…Вавич не пренебрегал никем, относился к товарищам без малейшего фанфаронства, никогда ничем не обнаруживая своего превосходства, не только словом, отношением, но и делом, помогая всем, чем мог…
… Красивый, изящный и темпераментный он верил в своё дело не только верой профессионала. Ему не нужен был антураж сцены – рампа, грим и кулисы, чтобы зажечься восторгом актёрского вздохновения…
…Грациозная фигура, красивое лицо, с милым, ласковым выражением, - лицо талантливого опереточного артиста, весельчака, шутника, общего дружка, и с этим образом не вяжется только одно представление – о смерти».
 
Эта весть застала Юрия Морфесси в Латвии, во время гастрольного турне по странам Прибалтики. Певец расстроился, но предаваться «грусти и тоске безысходной» было не в характере Баяна, к тому же в Белграде его ждала молодая возлюбленная…                                                                                              Впрочем, не будем спешить и вернемся к Юрию Морфесси, покинутому нами в канун больших перемен.
 
                                                                                                                © Л.Вавич-Вариченко, М.Кравчинский
 
Глава из книги «ЗВЕЗДЫ ЦАРСКОЙ ЭСТРАДЫ», серия «Русские шансонье», издательство «ДЕКОМ», Нижний Новгород, 2011г.
Автор-составитель М.Э.Кравчинский
Вавич Михаил. Рекламная открытка
Вавич Михаил. Рекламная открытка
Любимый персонаж Михаила Вавича ковбой из голливудского фильма Голубка. 1928г.
Любимый персонаж Михаила Вавича ковбой из голливудского фильма Голубка. 1928г.
М.И.Вавич в Америке
М.И.Вавич в Америке
Михаил Вавич - Давайте выпьем, господа,  за новый 1913 год
Михаил Вавич - Давайте выпьем, господа, за новый 1913 год
Михаил Вавич - рекламное фото
Михаил Вавич - рекламное фото
Михаил Вавич. 1912 год
Михаил Вавич. 1912 год
Михаил Вавич. На качелях успеха.
Михаил Вавич. На качелях успеха
ОбложкаМ. Кравчинский, А. Сингал. Борис Сичкин: Я - Буба Касторский!

Новая книга серии "Русские шансонье" рассказывает об актёре и куплетисте Борисе Сичкине (1922-2002).

Всесоюзную славу и признание ему принесла роль Бубы Касторского в фильме "Неуловимые мстители". Борис Михайлович Сичкин прожил интересную, полную драматизма жизнь. Но маэстро успевал всё: работать в кино, писать книги, записывать пластинки, играть в театре... Его девизом была строчка из куплетов Бубы Касторского: "Я никогда не плачу!"
В книгу вошли рассказы Бориса Сичкина "от первого лица", а также воспоминания близких, коллег и друзей: сына Емельяна, композитора Александра Журбина, актёра Виктора Косых, шансонье Вилли Токарева и Михаила Шуфутинского, поэтессы Татьяны Лебединской, писателей Сергея Довлатова и Александра Половца, фотографа Леонида Бабушкина и др.
Иллюстрируют издание более ста ранее не публиковавшихся фотографий. Книга сопровождается подарочным DVD с редким видео артиста, а также с песнями, анекдотами и миниатюрами, записанными Борисом Сичкиным в эмиграции, большинство которых ранее не публиковались в России.
 
Нижний Новгород, издательство ДЕКОМ - 2010 г., 212 стр. Тираж - 3 000 экз.
ОбложкаМаксим Кравчинский. История русского шансона

"История Русского Шансона" - первое масштабное исследование самого популярного в России жанра.

Москва, издательство "Астрель", 2012 г., 864 стр. с илл., тираж 3000 экз

Автор книги - Максим Кравчинский – коллекционер, писатель, телеведущий, автор многих публикаций и документальных фильмов, посвящённых шансону.
Читателю предстоит увлекательное путешествие по лабиринтам уличной, каторжанской, эмигрантской, одесской, солдатской, нэпманской, вагонной, шуточной, застольной и хулиганской песни…
С шальной ватагой скоморохов мы пройдём по древней Руси; в казачьей вольнице Стеньки Разина споём о подвигах "лихих атаманов";  зайдём в трактир, где поёт и играет за "четверть"водки гитарист Высотский; загуляем под "Цыганскую венгерку" Аполлона Григорьева; перекрестимся на Владимирском тракте вслед каторжанам, распевающим под звон кандалов "Александровский централ"; войдём в театр миниатюр, где рассказывает свои "ариетки" Вертинский; завернём в пивную, где выстукивает чечётку нэпманский куплетист; подымим "Герцеговиной флор" с товарищем Сталиным пока распевает "Гоп со смыком" Леонид Утёсов; вздохнём под  мелодию "Ванинского порта" в лагерном бараке ГУЛАГа; станцуем под фоксторот запрещённого Петра Лещенко; включим первый магнитофон и попросим спеть под гитару Высоцкого и Галича; достанем у спекулянтов на одесском Привозе катушки Аркаши Северного; протащим мимо бдительной советской таможни пластинки Рубашкина и Токарева; конспиративно проберёмся на первые "квартирники" Розенбаума; купим в кооперативной звукозаписи кассеты "Лесоповала"; включим радио и услышим голоса Трофима и Круга; посмотрим по телевизору Премию "Шансон Года" из Кремлёвского дворца и удивимся спискам "Forbes", прочитав об успехах Г. Лепса, Е. Ваенги и Стаса Михайлова… 
ОбложкаПесни и развлечение эпохи НЭПа

Новая книга Максима Кравчинского «Песни и развлечения эпохи НЭПа» («Деком», серия «Русские шансонье» + подарочный мр3-диск «100 лучших шлягеров и мелодий эпохи НЭПа»), увеличенный формат 145мм х 235мм, 720 стр., цветная вклейка 8 стр., около 1000 уникальных фото, 2014 г.

                                                  От издателя:

 Эта книга о том, как гуляла нэпманская Россия. О тех, чьи песни пели и под чьи мелодии плясали граждане страны Советов, и о том, чем закончился для звезд эстрады и их поклонников пресловутый «угар НЭПа».

Уже летом 1921 года владелец сада «Аквариум» украсил вход в заведение плакатом: «Все как прежде!» 

Для «воскресших» дам и господ распахнули двери сотни театров-кабаре, ресторанов и казино. С их подмостков зазвучали голоса новых любимцев публики: Изабеллы Юрьевой, Вадима Козина, Леонида Утесова, Казимира Малахова, Тамары Церетели, Аркадия Погодина и Васи Гущинского.

Нэпманская эстрада! Лоскутное одеяло из «цыганщины»,  фривольных куплетов, интимных ариеток и блатных песенок. Ошалевший от свободы народ распевал «Кирпичики», «Бублички», «Стаканчики граненые»  и есенинское «Письмо к матери».

Публика попроще хохотала над частушками уличных беспризорников и хором вторила куплетисту из пивной «Трезвость». В кабаре дамочки в лаковых туфельках с жаром отплясывали фокстроты и танцы апашей.               Из парков и синематографов доносились мелодии джаза, а в особняках «красной» аристократии вновь зазвучали цыганские романсы.                       

Но уже в середине 20-х начинается борьба с «легким жанром», завершившаяся десять лет спустя полным запретом «цыганщины», закрытием кабаре, репрессиями и отлучением от сцены ведущих представителей эстрады.

«Не долго музыка играла…» Зато это было ярко, экспрессивно, красиво…

 

ОбложкаМаксим Кравчинский. Музыкальные диверсанты

Кравчинский М. Музыкальные диверсанты.

Издательство "ДЕКОМ", Нижний Новгород, 2016 г., 240 стр. с илл., тираж 2 000 экз. + CD в подарок
 
Новая книга известного журналиста, исследователя традиций и истории "неофициальной" русской эстрады Максима Кравчинского посвящена абсолютно не исследованной ранее теме использования песни в качестве идеологического оружия в борьбе с советской властью - эмиграцией, внешней и внутренней, политическими и военными противниками Советской России. "Наряду с рок-музыкой заметный эстетический и нравственный ущерб советским гражданам наносит блатная лирика, антисоветчина из репертуара эмигрантских ансамблей, а также убогие творения лжебардов. ...В специальном пособии для мастеров идеологических диверсий без обиняков сказано: "Музыка является средством психологической войны"..." - так поучало читателя издание "Идеологическая борьба: вопросы и ответы" (1987).
Для читателя эта книга - путеводитель по музыкальной terra incognita. Под мелодии злых белогвардейских частушек годов Гражданской войны, антисоветских песен, бравурных маршей перебежчиков врем`н Великой Отечественной, романсов Юрия Морфесси и куплетов Петра Лещенко, песен ГУЛАГа в исполнении артистов "третьей волны" и обличительных баллад Галича читателю предстоит понять, как, когда и почему песня становилась опасным инструментом пропаганды.
Как и все проекты серии "Русские шансонье", книга сопровождается подарочным компакт-диском с уникальными архивными записями из арсенала "музыкальных диверсантов" разных эпох.

vk rutube youtube

группа Любэ
Слава Медяник
Олег Митяев
Стас Михайлов
Анатолий Могилевский
Александр Новиков
Виктор Петлюра
Анатолий Полотно
 Профессор Лебединский
Вася Пряников

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter
Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона