Музей Шансона
  Главная  » Архив  » Заметки  » «Мурка» номер два

«Мурка» номер два

Российский шансон нередко упрекают в пошлости и вульгарности. Упреки эти иногда справедливы. Однако по части пошлости шансону далеко до нашей российской попсы, а вульгарность шансона, если она звучит органично, не вызывает особого отторжения. Все-таки, как ни крути, эти песни являются порождением окраин больших городов, а сочиняют, поют и слушают шансон люди специфической культуры, воспитания и отношения к жизни. И что любопытно - каждый период отечественной истории дает нам новый пласт блатных песен. Анализируя тексты песен можно почти безошибочно угадать, когда они были написаны -во времена нэпа, до войны, в 50-е годы, во времена застоя или перестройки. Не является исключением и песня в «Московском городском суде», которую иногда называют второй «Муркой».

СПОЕМ ПО-БЛАТНОМУ

Герой блатных песен предстает перед слушателем в самых разных масках-то закоренелого вора, то «поэта-философа», попавшего в места лишения свободы, то молодого, нахального и задорного хулигана, то человека вообще случайно оказавшегося за решеткой.

Все эти типы богато представлены в многочисленных вариантах произведений русского шансона. Впрочем, шансон не всегда сводится к уголовному фольклору, бытописанию жизни зон и лагерей. Его герой далеко не всегда идентичен носимой им маске. Блатной песне интересен человек в пограничной ситуации, когда обнажаются все струны его души. С другой стороны, многие тюремные песни - красочное свидетельство особой трагичности русской истории и культуры. Поэтому шансон, если и не любят, то уж знают точно все. И это происходит даже в условиях самого сильного за последние десятилетия социального расслоения российского общества. Особая тема - эта блатная лирика. Раскрыть внутренний мир человека, оказавшегося не в ладах с законом, те внутренние пружины, которые им движут, - задача не из простых. Тем более что очень часто обычного человека толкают на преступный путь не плохие гены, а тяжелые социальные условия жизни.

Октябрьская революция 1917 года и последовавшие за ней глубокие экономические и политические изменения, Гражданская война, послереволюционная атеистическая пропаганда - все это привело к падению нравственности, кризису духовности русского народа. Как и всякий другой, экономический и политический кризис повлек за собой небывалый рост преступности в 20-е годы. Большинство населения было лишено постоянного места работы и источника дохода. Кражи, хищения, спекуляции, грабежи стали средством существования тысяч, до того законопослушных, граждан. Всеобщее падение нравов привело к тому, что преступный образ жизни для многих стал обычным. Произошла массовая криминализация населения.

После того как прошла революционная эйфория, государство в начале 30-х годов начало наводить в стране порядок. Прежде всего, это выразилось в усилении мер репрессивного воздействия по отношению к преступности. Преступники всех категорий, бандиты, спекулянты, воры, контрреволюционеры и другой «чуждый элемент» изолировались в многочисленные места заключения. За решеткой, в отличие от 20-х годов, оказались уже не тысячи, а сотни тысяч, миллионы. Разумеется, эти люди много прочувствовали и пережили, многое повидали на своем веку. Именно в 30-е годы и появился огромный массив воровских и блатных песен, которые стали «классикой жанра».

«СВОИМИ ВИДЕЛ Я ГЛАЗАМИ...»

При этом тональность песен резко изменилась. В 1920-е годы уголовные песни отличались весельем, оптимизмом, задором, юмором, легким отношением к действительности. И, в общем, понятно, по каким причинам. Тогда криминалу жилось сладко, легко и весело. Кругом обитало немало нэпманских «рябчиков», которых довольно легко можно было потрошить и грабить. Сроки за кражи и грабежи давали смехотворные - до пяти лет, а за убийство в самом пиковом случае - «десятку».

Но с начала 30-х годов власти стали закручивать гайки, начались массовые «посадки », и ту же самую «десятку» легко можно было получить уже за банальную кражу со взломом. И срок приходилось мотать уже не в исправдоме, где режим был чуть пожестче санаторного, а в суровых сталинских лагерях, расположенных у черта на куличках. Преступный мир ушел в глухое подполье, и тональность его песен резко переменилась.

Теперь в них стал присутствовать надрыв, глубокая тоска, размышления о прожитой жизни. Блатные поэты и певцы стали лучше понимать трагедийную составляющую бытия, к ним пришло понимание того факта, что в жизни все обстоит не так просто. >

Песня «В московском городском суде» -как раз первая из этой новой формации воровских песен. Написана она была, по мнению историков шансона, как раз в начале 1930-х годов. Создатель песни, к сожалению, остался неизвестным. Повествование ведется от первого лица, и автор это однозначно подчеркивает в самом начале - «своими видел я глазами». Действие происходит в зале суда. Все детали описаны довольно тщательно.

К крыльцу подъехал «вороной», 
И ей сказали: «Выходите. 
Держите руки за спиной, 
По сторонам вы не глядите».

Конвой чрезвычайно вежлив, обращается с арестованной деликатно и на «вы». Сразу понятно, что действие происходит до начала «большого террора», и милиционеры еще играют в «гуманность» и «законность». (Начиная с 1937 года с арестантами стали обращаться довольно сурово, достаточно вспомнить знаменитый вологодский конвой.)

Судят молодую воровку, которая убила своего возлюбленного, тоже профессионального вора. Он бросил ее и увлекся другой. Такой обиды девушка вынести не смогла. Нервное, даже трагическое напряжение, буквально висит в ткани действия. Финал очень печален - даже не выслушав приговора, девушка принимает яд и умирает прямо на скамье подсудимых («.. .приговор в руках судьи //Так недочитанным остался»). Ее оплакивает безутешная мать, которая также находилась в зале суда среди публики. И, скорее всего, это не выдумка автора, а реальный случай, имевший место в жизни. Во всяком случае, в газетной судебной хронике того времени можно обнаружить несколько таких эпизодов. Романтические чувства, высокие страсти тогда были весьма популярны в уголовной среде.

ФРАЕРСКИЙ РОМАНС?

Музыкальная составляющая песни также определяется довольно легко. Создана она на основе популярного русского романса «Не говорите мне о нем» (слова и музыка М. Перроте, 1909 год) с небольшой аранжировкой. Исполнялась, как и большинство романсов, под аккомпанемент гитары. Существовали различные региональные варианты песни с переделанными под местный колорит словами - «В Ростовском городском суде...», «В Одесском городском суде...» и так далее, что свидетельствует о большой популярности песни в блатной среде. Существовал даже женский сюжетный аналог песни под названием «Судили парня молодого», в которой в зале суда кончает с собой молодой вор, убивший свою неверную возлюбленную.

Варлам Шаламов в своем очерке «Аполлон среди блатных» упоминает еще один из вариантов названия этой песни - «Мурочка Боброва»: «Подчас фраерские романсы подвергаются значительному изменению, насыщаясь блатным духом. Так, романс «Не говорите мне о нем» превратился у блатарей в длиннейшую (тюремное время - длинное время) «Мурочку Боброву».

Вполне вероятно, что именно так и звали девушку, трагическая любовная история которой послужила основой для создания песни. По свидетельству того же Варлама Шаламова, на Колыме песня «В Московском городском суде» была чрезвычайно популярна и звучала едва ли не чаще, чем знаменитая «Мурка».

В послевоенный период вкусы блатной публики изменились, и песня «В Московском городском суде» оказалась забыта. Из небытия ее возродил Аркадий Северный, который на своих концертах исполнял ее под названием «Суд девушки». Сегодня эта песня часто звучит в репертуаре шансонье и барда Шуры Каретного.

В Московском городском суде

В Московском городском суду 
Своими видел я глазами: 
Судили девочку одну, 
Она дитя была годами.

К крыльцу подъехал «вороной», 
И ей сказали: «Выходите. 
Держите руки за спиной, 
По сторонам вы не глядите».

Она просила говорить, 
И судьи ей не отказали. 
А когда кончила она, 
Все люди в зале зарыдали.

«Любила парня одного... 
С ним воровать я все ходила, 
А деньги, краденные мной, 
Я другу милому дарила.

В кругу товарищей-друзей 
Он часто хвастался другою... 
Вонзила в грудь ему кинжал 
Своей дрожащею рукою...»

Она сняла с руки кольцо, 
Перед глазами покрутила... 
И незаметно для людей 
Кусочек яда проглотила.

И пошатнулася она, 
И в зале чей-то крик раздался. 
И приговор в руках судьи 
Так недочитанным остался.

Встань, поднимись же, дочь моя! 
Тебя ведь судьи оправдали!» -
Над ней в слезах рыдала мать, 
И в зале тихо все рыдали...

«Встань, поднимись же, дочь моя! 
Тебя ведь судьи оправдали!» -
Над ней в слезах рыдала мать, 
И в зале тихо все рыдали...

Андрей Васильев
ЗА решеткой, №1 2012


Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 3504

vk rutube youtube

Сергей Дикий
Евгения Смольянинова
группа Гуляй Поле
Александр Кузнецов
Людмила Николаева
Ольга Каневская
Миша Лиманский
Влад Забелин
Сергей Ноябрьский
Семен Канада

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter
Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона