Колыбельная песня войны

Год 1945-й застал меня в городе Мукдене. Было мне в то время всего-навсего девять с половиной лет, но все тогдашние события я хорошо помню, потому что это были события яркие — настоящие бои прямо под нашими окнами, танковые колонны на улицах, боевые самолеты в небе... И вот Красная армия вошла в город, а в нашем доме появились военные. Это было неудивительно, ибо русская колония в Мукдене была немногочисленной, а военных была целая армия, и "нагрузка общения" на каждую русскую семью вышла достаточно большой. Но родители мои с удовольствием принимали всех гостей. А особенно всем нам нравился военный артист Олег Чепель: у него был прекрасный голос, а сам он расплескивал вокруг себя подлинную радость жизни.

Однако все когда-то кончается. Ушла вскоре из Мукдена и наша армия, а военный артист подарил нам на прощание свое фото, и оно всегда с тех пор хранилось в нашем семейном альбоме.

Все это было, повторюсь, в далеком 1945 году. А в 1999-м я получил неожиданное письмо. Судя по обратному адресу, пришло оно из Донбасса. Я вскрыл конверт и посмотрел на подпись: Олег Чепель! Поистине жизнь способна на самые невероятные сюрпризы.

Оказалось, что все эти годы Олег Сергеевич, которому сейчас уже 87 лет, старался следить за жизнью бывшей русской диаспоры в Китае, со многими представителями которой он был в свое время знаком и, встретив однажды в новосибирской газете "На сопках Маньчжурии" мое имя, разыскал через редакцию мой магаданский адрес и спрашивал теперь в своем письме, какое отношение я имею к семье Ильвес, с которой он был так дружен когда-то в Мукдене. Так завязалась наша переписка — 54 года спустя! Родителей моих давно уже нет, меня, мальчишку, он наверняка не помнит, и надо же...

Олег Сергеевич Чепель рассказал мне очень много интересного, а порой и печального о себе — начиная с того, как в армию был призван с 3-го курса театрального института, как войну начал в Бресте 22 июня, как поется в песне, "ровно в четыре утра", как потом, раненым, в окружении попал к немцам в плен, как после побега, лишенный всех званий и наград, был направлен в штрафной батальон, как дослужился снова до старшего лейтенанта и закончил войну в Праге, как после демобилизации вместо родной Украины попал в Монголию, а оттуда через пустыню Гоби и Большой Хинган — в Маньчжурию, как в том же Мукдене участвовал в захвате последнего китайского императора Пу И, как потом был отправлен в Маньчжурию повторно, как после этого оказался теперь уже в сталинских лагерях, как был реабилитирован, как трудился заведующим клубом, художественным руководителем, актером, художником в Хабаровске, Находке, Посьете, Саратове, как... Впрочем, можно ли такой вот скороговоркой рассказывать о целой жизни?

В визитной карточке, которую он мне прислал, после имени, отчества и фамилии стоят такие слова: "Ветеран войны и труда, почетный гражданин города Комарова Чехословацкой Республики, директор городского музея боевой и трудовой славы, лауреат премии Алексея Фатьянова". Меня в этом перечне заинтересовало последнее его звание. Я попросил Олега Сергеевича расшифровать мне его. И он написал, что причастен к рождению знаменитой песни военных времен "Соловьи" и даже является первым ее исполнителем, а сейчас постоянно участвует в Фатьяновских фестивалях, которые проводятся на родине поэта в Вязниках. Этот факт в его жизни заинтриговал меня еще больше, ибо момент рождения большого произведения интересен всегда, поэтому я попросил моего собеседника поведать мне о нем более подробно. Ведь песня "Соловьи" — это не просто прекрасная мелодия и душевные слова, не просто "одна из", "Соловьи" — это еще и песня-символ. Когда после призывных маршей и долгой печали народ наш, уже уверенный в скором разгроме врага, смог наконец успокоиться, он позволил спеть самому себе такую вот "колыбельную", и "Соловьи" в народном сознании стали предвестником победы.

Да, с нетерпением я тогда ждал нового письма из Донбасса. И вот оно пришло — пришел этот рассказ о том, как рождалась великая песня. Собственно, ради него я и написал это длинное вступление. И теперь, поблагодарив вас за терпение, предоставляю слово Олегу Сергеевичу.

Итак...

"В 1938 году, — пишет он, — к нам в Хабаровск, где я тогда служил, привез свои спектакли Театр Красной армии. Вот тут я и познакомился с актером Алексеем Фатьяновым. Прошло несколько лет, мы уже воюем с немцем в Восточной Европе, всюду звучат песни и стихи Алексея Фатьянова, но я и подозревать тогда не мог, что тот актер и этот поэт — один и тот же человек. А я, между прочим, руководя фронтовой бригадой, читал его стихи и пел "На солнечной поляночке" и другие его песни. Как-то, уже в Венгрии, я приехал в штаб фронта и обратил внимание, что в группе офицеров высокого ранга стоял солдат в офицерской шинели, который, как говорится, разговаривал на равных с другими, и лицо его показалось мне знакомым. Я спросил кого-то, что это за солдат, и мне ответили, что это корреспондент газеты "На разгром врага” Фатьянов, известный поэт. И вот тогда- то я и узнал в нем того моего знакомого по Хабаровску артиста — его фигура русского белокурого молодца была очень заметной. Я улучил момент и подошел к нему: "Алексей Фатьянов?" Он глянул: "Ба! Политрук!» И схватил меня в охапку. Так мы встретились вновь. А потом еще и еще.

Как-то я поинтересовался, нет ли у него чего-нибудь свеженького для концертной программы, а он отвечает: "Есть, но еще не положено на музыку". Я попросил дать мне текст, он назывался "Пришла на фронт весна", и стал читать эти стихи со сцены. Потом мы долго с ним не виделись. И, опять же случайно, в декабре 1944 года в венгерском местечке, если память не изменяет

— Большие Турицы, мы встретились вновь. Он рассказал, что был ранен, лечился в Москве, и там Соловьев-Седой написал к "Соловьям" музыку, и теперь их не стыдно "выпускать на волю". Тут же он достал из своего планшета бумагу, разлинеил ее под ноты и записал мелодию. Мы договорились, что я позову его на первое исполнение. А тут приказ: дать концерт выведенной из боя 21-й бригаде. Состоялся он в сарае сгоревшей усадьбы, и хоть и был он большим, но, чтобы обслужить всех, пришлось давать три представления подряд. "Соловьи” прошли на бис. Пришлось исполнять их по два и по три раза, и это, конечно, очень взволновало Алексея. Переживал он и за меня, ибо понимал, что значит "родить песню". Долго после концерта он тискал меня, жал руку, радовался, как ребенок. Потом к нам подошел один генерал и сказал, что в строчке "пусть ребята немного поспят" второе слово лучше бы поменять на "солдаты". Фатьянов хлопнул себя по лбу: "Как это я сам не догадался!"

— Но надо сказать, — заметил Олег Сергеевич, — что при исполнении этой песни в дальнейшем меня мучила какая-то не совсем понятная неудовлетворенность: все казалось, что чего-то здесь не хватает. И только в мае 45-го года, когда к нам приехал ансамбль 2-го Украинского фронта и его солист исполнил "Соловьи" вместе с хором, я наконец понял, что в хоре-то и была вся загвоздка — приходилось тянуть за него самому. С тех самых пор песня эта так и поется. Между прочим, когда маршалу Жукову задали вопрос о его любимых песнях, он назвал именно "Соловьи".

Вот такую узнал я историю. "А у вас в Магадане соловьи водятся?" спрашивает меня в конце своего письма старый мой знакомый.

Нет, Олег Сергеевич, в нашем суровом краю такие птички не поют. Но зато в Магадане живет и здравствует человек, который подарил Фатьянову сюжет для этой песни — вот такие повороты делает порой история! Зовут его Иван Иванович Попов. Сейчас ему 80 лет, а тогда, в войну, служил он в разведке. Так вот, однажды под Харьковом между двумя боями из-за этого самого соловушки он никак не мог уснуть и рассказал об этом заехавшему в его дивизию фронтовому корреспонденту Фатьянову. А когда услышал потом эту "свою" песню, то сразу понял, откуда она взялась. Уже позже стал искать Фатьянова, чтобы взять у него автограф, но не успел: талантливый наш поэт прожил всего-навсего 40 лет.

А Иван Иванович и по сию пору работает косторезом и обучает этому искусству детей. В Музее Отечественной войны на Поклонной горе в Москве ему посвящен целый стенд, выставлялись его работы и в других странах: Канаде, Болгарии, Франции.

Так что с магаданскими соловьями обстоит дело так. А те "Соловьи", которые впервые спели Вы, Олег Сергеевич, живы не только у нас, но и много севернее, и много южнее. Например, не так давно я слышал ее в исполнении саксофониста в Сан-Франциско. Прямо на улице.

СОЛОВЬИ

Музыка В. Соловьева-Седого (1944)
Слова А. Фатьянова (1942)

Припев:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат, 
Пусть солдаты немного поспят,
Пусть солдаты немного поспят...

Пришла к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна  —
Не потому, что пушки бьют, 
А потому, что вновь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.

Припев.

Но что война для соловья!
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом 
И сад зеленый над прудом, 
Где соловьи всю ночь поют, 
А в доме том солдата ждут.

Припев.

А завтра снова будет бой.
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, недолюбив,
От наших жен, от наших нив.
Но с каждым шагом в том бою 
Нам ближе дом в родном краю.

Припев.

Tweet

---

Комментарии

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 1703