Михаил Шуфутинский поет песни вора-рецидивиста

Александр Смирнов отсидел в колониях 18 лет. А теперь вместе с братом-близнецом, тоже мотавшим срок, вошел в элитную светскую тусовку: певец Шуфутинский готовит диск на слова Александра ПОЛЯРНИКА -такую кличку дали поэту в лагерях.

...Путевку в жизнь дал Сане сырой подъезд питерского двора-колодца. Там они, бесприглядные пэтэушники, укрылись от питерской непогоды выкурить сигаретку на пятерых. Только затянулись по разу — в подъезд ввалился подвыпивший детина. Теперь Александр рассказывает трогательную историю, как злой дядька отобрал у пацанов сигарету, а мальчики решили над ним подшутить: сняли с него ботинки и посадили в детскую коляску... Так ли все было или в пылу «шутки» пятеро молодцов здорово мужику наподдали, теперь не узнаешь. Но курение обошлось Сане... в шесть, а его брату-близнецу Вовчику в пять лет колонии строгого режима.

Ну а дальше братья получали срок за сроком. В результате разных «недоразумений» Саня отсидел 18 лет (за хулиганство и два раза за кражи), а Вовчик — девять. Но все это только присказка. Сейчас оба-два близнеца — маленькие, рыженькие, какие-то прозрачные, с удивительной тоской в светлых голубых глазах -большие люди! Вова — писатель. Саня — поэт. Такие вот дела.

Поняв, что жизнь не удалась в очередной раз, Саня на зоне начал писать стихи. До этого просто так, баловался. А тут -как осенило. Да к тому же еще и не известный ему доселе певец из Америки с русским голосом так задушевно про жизнь тюремную запел. Певца слушали все — и менты, и зеки. Саня вдохновлялся. На зоне стали читать его стихи, переписывать и учить наизусть. Поэта зауважали.

И вот случилось чудо!

Как-то по весне известный исполнитель русского шансона Михаил Шуфутинский переезжал из офиса в офис. Для каких-то документов ему потребовалась папка. Вытащил из шкафа первую, наугад. Хотел было вытряхнуть содержимое, да зацепился взглядом за одно стихотворение. И — онемел. Видавшего виды певца стихи тронули до глубины души. В конце огромной — в девяносто страниц -тетради значился телефон автора. Михаил Захарович позвонил.

На том конце провода, в северном Череповце, к телефону подошел, как всегда, нетрезвый Саня. С лагерных времен он носил кличку Полярник. Так он и подписал свой сборник.

— Это Шуфутинский! — произнес приятный мужской голос из трубки.

— Это белая горячка! — поставил себе диагноз Саня и чуть было не нажал на рычаг. Письмо певцу он отправил два года назад, как только вышел на свободу после последней отсидки. И уже забыл об этом. Так вот и сбываются мечты!..

Встреча в Москве

...Дюжий проводник поезда Череповец — Москва выгрузил безвозвратно пьяненького Саню на тележку носильщика, как тюк с грязным постельным бельем. Вовчик шел своим ходом, правда, пошатываясь. Братья отмечали эпохальное событие — едут в гости к самому Певцу!

В гостинице под названием «Пекин» поэт Саня наконец пришел в себя, начал гонять горничных, искать опохмелиться и требовать девочек в номер. В этих-то расхристанных чувствах я и застала «Есенина современности» и самого популярного ныне человека в Череповце. Передо мной предстал мужичок, насквозь пропитанный духом блоковской истины, но говорящий при этом связные слова, растягивая их по-северному нараспев. Мы сразу перешли на «ты». Беседа клеилась.

— Сань, а кто тебя к литературе приобщал, ты, может, учился где?

— Нигде! Когда мы с Вовкой были мальчишками, отец постоянно нам книжки покупал — Тургенева, Бунина, Лондона. Мы всю классику перечитали, нашу и зарубежную.

— А современную российскую литературу?

— Это ты про что? Про Маринину, что ли? Так она пусть для начала хоть с одним вором поговорит по-человечески, а потом про них книжки пишет!

Говорят братья на хорошем русском языке. Кто не знает, что на двоих у них за плечами 27 лет лагерей, может заподозрить наличие гуманитарного образования. Рассказывая о зоне, Саня вытаскивает из памяти всякие мелочи. И этими маленькими «мазками» рисует общую картину.

— Знаешь, у нас на «крытой» (самый строгий, тюремный режим. — Авт.) люди сидели годами в камере по четыре человека. Прогулка — раз в неделю. Начинали ненавидеть друг друга до животного ужаса. За пайку сахару могли заколоть или за неверное слово. Так там у каждого заточка BOOT такая была. Мне до сих пор снятся кошмарные сны, что мою заточку сперли, и я стал беззащитный совсем...

Горе-предприниматели

Когда Саня Полярник вернулся после последней отсидки к стареньким родителям (мама — пенсионерка, отец -как они сами его называют -«помидор», т. е. красный, коммунист), его брат уже успел обжиться на свободе. Сане все давалось с трудом. Несколько месяцев он честно отмечался на бирже занятости, но оказался никому не нужен. Саня обиделся и занялся «отхожим промыслом».

— Сначала мы решили сделать деньги на курицах. Купили целый контейнер и... -тут он надолго стеснительно замолкает.

— Что?.. — проявляю нетерпение я.

— Оставили его у подъезда да и запили. Очнулись через восемнадцать дней, а курица тю-тю, сгнила.

В следующую попытку они приобрели фуру... спичек. Решили ехать продавать их в Москву. Уже на подъезде к столице друзья-водители начали теребить безнадежно пьяного Вовчика, требуя предъявить адрес оптового покупателя. А адреса-то и нет! Забыл его Вовчик дома! Короче, потрясли коллеги по бизнесу Вовчика вниз головой, адреса не вытрясли и вернулись обратно. Потом три месяца на городском рынке монополию на спички держали, а местный народ недоумевал: раз братья Смирновы спички в огромных количествах перепродают, не война ли скоро начнется?

— Да, старость вас дома не застанет, — вроде как сочувствую я.

— Какая такая старость! — обижается уже брат поэта. — Старость — это когда бутылку видишь, а рюмку уже нет! А у нас зрение пока хорошее, нам же по сорок три всего!

Чтобы прокормиться, Вовчик часто подрабатывает толмачом у местных бонз — пишет им всякие речи для выборов и партийных сборищ.

— Они ж у нас совсем дикие, двух слов связать не -могут! — говорят сочувственно про именитых земляков. — А Саня все больше пьет, потому что достали все.

Пережитки популярности

А дело вот в чем. Когда местные братки узнали, что сам певец Шуфутинский пришел в восторг от Саниных стихов и что скоро выйдет их совместный альбом, спокойной жизни у Полярника не стало. Что ни день , приходят к ним с братом незваные гости, тащат в кабак и заставляют стихи читать и водку пить. Привыкшие ко всяким дозам алкоголя братья тут не выдержали и даже сняли конспиративную квартиру.

— Приходят, понимаешь, без закуски, — жалуются они мне, — рукавом занюхаешь, и все! Нет, нельзя так издеваться над живым организмом!

— Слушайте, а о чем вы мечтаете, скоро вы еще популярнее станете, денег много будет...

— Что деньги... пропьем мы их все равно, — заранее сожалеет Саня. — Мы оба о семье мечтаем, о детях. Но с женщинами нам не везет, бросают они нас.

А зря женщины пренебрегают Полярником! Даже Михаил Шуфутинский спел недавно песню на стихи Полярника и проронил скупую мужскую слезу — столько в его стихах тоски и неземных женских образов. А главное — нет в стихах Полярника блатняка и озлобленности. Может, и начнет еще жизнь сначала...

А. ПОЛЯРНИК
Дорогая, прочтите листок

Дорогая, прочтите листок! 
Вам привет из преступного мира. 
Здесь за вспышками Дальний Восток, 
Здесь глухая страна конвоиров. 
Дорогая, прочтите листок...

Что про Север еще рассказать?
Про стеклянную сеть снегопада?
Как пургой обжигает глаза?
Дорогая, про это не надо.
Я ведь знаю, теперь Вы с другим.
И немного пускай по-другому
Вы зовете его дорогим,
Улыбаясь ему, дорогому.
Я ведь знаю, теперь Вы с другим.

Он, наверное, будет добрей,
Рыжий перстень подарит с сапфиром.
Ну а я из страны лагерей
Шлю привет из тюремного мира.
Дорогая, прочтите листок...

Tweet

---

Комментарии

28.08.2013 02:03 Елена [Elena_bolotova@mail.ru]

Я удивлена? Возможно это просто бред. Так не бывает

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 7658