Музей Шансона
  Главная  » Архив  » Заметки  » Бард в лагерном клифту

Бард в лагерном клифту

Блатные песни создаются не на пустом месте. Автор должен на своей шкуре понять и прочувствовать всю тяжесть тюремной жизни, пережить глубокую и очень личную трагедию отторжения от свободы, сам процесс конфликта с законом. Прозаик и поэт Юз Алешковский — создатель многих блатных песен, ставших популярными в народе. Достаточно назвать только две из них — «Товарищ Сталин:» и «Окурочек», и каждую можно считать гениальной. Даже если бы Юз Алешковский больше не писал ни строчки, он и тогда навсегда остался бы классиком русского шансона.

МАТРОС И ХУЛИГАН

Юз Алешковский (Иосиф Ефимович Алешковский) родился 21 сентября 1929 года в Красноярске. Вскоре его семья переехала в Москву. Затем последовала Великая Отечественная война, эвакуация в Среднюю Азию, затем снова возвращение в Москву. Военное поколение подростков взрослело быстро. Отцы воевали на фронте, матери работали на заводах. А пацанов воспитывала улица. Уже в четырнадцать лет Иосиф был отъявленным хулиганом. Раздобыв на толкучке трофейный «шпалер», он с гордостью носил пистолет в школу и стрелял из него ворон: Впрочем, в те времена у многих школяров водилось боевое оружие.

В 1947 году Алешковского призвали в ряды Советской армии. Московский паренек, никогда не видевший моря, попал служить на Тихоокеанский флот. Он был доволен морской формой и флотской романтикой. Старослужащие и старшины, конечно, гоняли молодых, не нюхавших пороху матросов.

Но Юзик не зря провел юные годы среди московской шпаны и всегда давал жестокий отпор обидчикам. Однажды, придравшись к чему-то, «дед» ударил его по лицу. Алешковский моментально выдернул из брюк форменный ремень и тяжелой пряжкой так «расписал» обидчика, что того увезли в госпиталь. Короче, через два года службы Юзик был у своих товарищей, что называется, в «авторитете». Однажды Алешковский с друзьями угнали военный грузовик и поехали в город покататься. Машину остановил военный патруль и стал проверять документы. Самовольщики вступили в драку с патрульными, а затем попытались скрыться, но их задержали. Военный суд приговорил матроса Иосифа Алешковского к четырем годам лишения свободы.

КОЛЫМСКИЙ АД

Четыре года по тем временам — не такой уж большой срок. Однако эти четыре года еще надо было прожить. Ведь Алешковский угодил в самое чрево бериевского ГУЛАГа — на «черную планету» Колыму.

Сидеть ему пришлось в Магадане, в одном бараке не только с политическими заключенными, но и с матерыми уголовниками. Поначалу у молодого и горячего Юзика случались конфликты с блатными. Но вскоре отношения наладились — блатные признали в осужденном хулигане близкого человека, родственную душу. Ведь Алешковский, в отличие от многих попавших за решетку интеллигентов, не сломался, не скурвился, не опустился, а сохранился как личность, даже за решеткой продолжал жить полнокровной жизнью.

Иногда своими неординарными поступками он шокировал даже бывалых арестантов. Например, Алешковский стал азартным картежником и без страха садился играть с самыми отъявленными шулерами. Разумеется, почти всегда он проигрывал и дополнительно получал дисциплинарные взыскания от администрации. Как позже пелось в знаменитом «Окурочке»:

Проиграл я и шмотки, и сменку, 
Сахарок за два года вперед, 
Вот сижу я на нарах, обнявши коленки, 
Мне ведь не в чем идти на развод.
Пропадал я за этот окурочек, 
Никого не кляня, не виня. 
Господа из влиятельных лагерных урок 
За размах уважали меня.
Шел я в карцер босыми ногами. 
Как Христос, и спокоен, и тих, 
Десять суток кровавыми красил губами 
Я концы самокруток своих.

Лагерная страсть к карточной игре долго преследовала Юза Алешковского.

Освободившись из зоны, он стал работать шофером, а в 1954 году завербовался на целину. Как позже говорил сам поэт, сделал он это для того, чтобы избавиться от пристального внимания участкового, который грозился снова посадить его.

ПОЭТ И ДИССИДЕНТ

Водители на целине были нужны, поэтому с бывшим зеком сразу же заключили контракт и выдали немалые подъемные. По дороге в Казахстан с ним опять случилась криминальная история.

— Мы пили водку, естественно, играли в карты, — рассказывал позднее Алешковский. — И уже где-то ближе к Барнаулу, к Алтаю, меня сбросили с поезда, потому что я попал в компашку кидал-картежников. Причем сам я играл честно. В буру, где дозволяется официально шельмовать, и если ты пойман, значит, проиграл, не чистят рыло. И это я умел делать блестяще. Между прочим, в лагере и в тюрьме доказал. А тут была игра в очко, в которую я не умел играть. И я был обчищен начисто, остался без копейки. Меня сбросили с платформы. Очухался весь ободранный, потому что на ходу скинули. Харя опухшая, думал только о том, как опохмелиться. Короче говоря, доехали.

В 1955 году, на волне хрущевской «оттепели», Юзу Алешковскому удалось вернуться в Москву. Он начинает зарабатывать на жизнь литературным трудом, пишет детские сказки, рассказы, сценарии для кино и телевидения.

Однако знаменитым его сделали две лагерные песни: «Товарищ Сталин...» и «Окурочек», которые сразу же стали исполняться в молодежных и приблатненных компаниях по всей стране. Хорошее знание лагерной жизни и авторские размышления наполнили эти песни глубоким содержанием.

При этом поэт никогда не пытался романтизировать мир бандитов и воров. Песни Алешковского — это голос «маленького человека», попавшего в лагерь за сущую ерунду и безделицу. Но он не запуган жестокой и беспредельной властью. Это голос свободного человека, не теряющего своего достоинства. Он стойко переносит невзгоды, с юмором относится к окружающим и надеется на лучшее. И в зоне такое поведение дорогого стоит.

В 1979 году несколько песен Юза Алешковского вошли в бесцензурный литературный альманах «Метрополь». Он был выпущен в СССР в «самиздате», а затем опубликован на Западе. После этого поэт был вынужден эмигрировать из СССР. Сначала Алешковский жил в Вене, затем переехал в США и поселился в штате Коннектикут. Там, в американской глубинке, он продолжает писать стихи и прозу, изредка выступает на радио «Свобода». А его лагерные песни до сих пор поют и слушают в России.

Окурочек

Из колымского белого ада
Шли мы в зону в морозном дыму.
Я заметил окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему.

«Стой, стреляю!» — воскликнул конвойный, 
Злобный пес разодрал мне бушлат. 
Дорогие начальнички, будьте спокойны, 
Я уже возвращаюсь назад.

Баб не видел я года четыре, 
Только мне, наконец, повезло -
Ах, окурочек, может быть, с «Ту-104» 
Диким ветром тебя занесло.

И жену удавивший Капалин,
И активный один педераст
Всю дорогу до зоны шагали, вздыхали,
Не сводили с окурочка глаз.

С кем ты, сука, любовь свою крутишь, 
С кем дымишь сигареткой одной? 
Ты во «Внуково» спьяну билета не купишь, 
Чтоб хотя б пролететь надо мной.

В честь твою зажигал я попойки
И французским поил коньяком,
Сам пьянел от того, как курила ты «Тройку»
С золотым на конце ободком.

Проиграл тот окурочек в карты я, 
Хоть дороже был тыщи рублей. 
Даже здесь не видать мне счастливого фарта 
Из-за грусти по даме червей.

Проиграл я и шмотки, и сменку, 
Сахарок за два года вперед, 
Вот сижу я на нарах, обнявши коленки, 
Мне ведь не в чем идти на развод.

Пропадал я за этот окурок,
Никого не кляня, не виня,
Господа из влиятельных лагерных урок
За размах уважали меня.

Шел я в карцер босыми ногами, 
Как Христос, и спокоен, и тих, 
Десять суток кровавыми красил губами 
Я концы самокруток своих.

«Негодяй, ты на воле растратил 
много тыщ на блистательных дам!» 
-«Это да, — говорю, — гражданин надзиратель, 
только зря, — говорю, — гражданин надзиратель, 
рукавичкой вы мне по губам...»

Товарищ Сталин

Товарищ Сталин! Вы большой ученый, 
В языкознании познали толк.
 А я простой советский заключенный 
И мой товарищ — серый брянский волк.

За что сижу, по совести, не знаю; 
Но прокуроры, видимо, правы. 
Итак, сижу я в Туруханском крае, 
Где при царе бывали в ссылке вы.

И вот сижу я в Туруханском крае, 
Где конвоиры строги и грубы. 
Я это все, конечно, понимаю 
Как обостренье классовой борьбы.

То дождь, то снег, то мошкара над нами, 
А мы в тайге с утра и до утра. 
Вы здесь из искры раздували пламя -
Спасибо вам, я греюсь у костра.

Я вижу вас, как вы в партийной кепке 
И в кителе идете на парад. 
Мы рубим лес и сталинские щепки, 
Как раньше, во все стороны летят.

Вчера мы хоронили двух марксистов. 
Мы их не укрывали кумачом -
Один из них был правым уклонистом, 
Второй, как оказалось, ни при чем...

Он перед тем, как навсегда скончаться, 
Нам завещал кисет и все слова, 
Просил в евойном деле разобраться, 
И тихо крикнул: «Сталин — голова!»

Живите ж тыщу лет, товарищ Сталин! 
И как бы трудно не было б здесь мне, 
Я знаю, будет чугуна и стали 
На душу населения вполне!

Андрей Столяров
ЗА решеткой, №13, 2007


Комментарии

30.03.2008 21:40 Игорёк [Igorek_dagi@mail.ru]
Очень интересная статья. благодарю за столь ценую информацию. Вот именно вторая его знаменитая песня , мне казалось народной... и я чирпал где то информацию что это песня народная... "Товарищ Сталин" - как выше сказано гениальная песня из блатного фольклёра. с ув. Игорёк!
10.07.2008 21:29 Леха [krab74@inbox.ru]
Замечательная информация, прочел с огромным интересом. Спасибо!
05.08.2009 01:48 Артур [schuler95@kabelmail.de]
Действительно интересно!Слышал о нем немного раньше, но думал так посредственность,поэт-матершиник не более.А тут такое!Vielen Dank!!!

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 2884

vk rutube youtube

Сергей Ребус
Влад Павлецов
Роман Слатин
Вадим Рябов
Дмитрий Попов
Паша Юдин
Саша Адмирал
Владимир Стольный
Марина Соболева
Андрей Ягунов

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter
Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона