Музей Шансона
  Главная  » Архив  » Заметки  » Долгое эхо Анны Герман

Долгое эхо Анны Герман

Новые подробности из жизни знаменитой певицы, рассказанные ее матерью

45 ЛЕТ назад на радио впервые прозвучал этот чарующий голос. А ровно 20 лет назад, после смерти певицы, фирма "Польске награня" выпустила пластинку "Незабываемая Анна Герман" с самыми известными ее песнями.

И все эти годы мать Анны Ирма каждый день ставит пластинку дочери, чтоб снова услышать ее голос...

Всюду в ее квартире фотографии. Анечка — совсем маленькая, Аннушка — школьница, Аня — студентка, Анна — певица... Сейчас ей было бы 66 лет. А ее матери Ирме идет уже 93-й год!

Мы с ней знакомы давно. Я пять лет жила и работала в Польше. С пани Ирмой виделась тогда часто. Она, бывало, просила по телефону: "Приезжай, так хочется поболтать по-русски!" И я мчалась к ней на окраину Варшавы в малогабаритную квартирку, зная, что услышу что-то новое о ее любимой Анечке.

Пани Ирма — высокая (Аня в нее!), прямая, не по возрасту энергичная. Память у нее хорошая, профессиональная: всю жизнь была учительницей. Она рассказала, что ее предки были голландцами-меннонитами. Преследуемые католиками, меннониты покидали свою страну. Для многих в те годы новой родиной стала Россия, где их пригрели по указу Екатерины II.

— Мой прапрадед, по семейной легенде, весь свой скарб уместил на 13 повозках, — сказала пани Ирма. — Но это была не одежда или мебель, это были... тюльпаны! И я хорошо помню нашу улицу Голландскую в поселке под Армавиром. Там всегда росли дивные тюльпаны.

Семья была большой и дружной. Говорили в доме на трех языках — голландском, немецком и русском. Отец Ирмы Давид Петрович Мартыне служил курьером. Умер в 1922 году, когда старшей дочери Ирме исполнилось всего 12 лет.

После окончания школы Ирма, еще совсем девчонка, поехала учить грамоте в далекую сибирскую деревню. В 1929 году поступила в Одесский педагогический институт на филологический факультет, а окончив его, отправилась работать в далекую Фергану, где тогда служил ее брат.

Там, в Узбекистане, Ирма познакомилась с милым приветливым человеком. Был он, как сказала она, бухгалтером по специальности, артистом по натуре. Евгений Герман — ее будущий муж — прекрасно играл на фортепиано и скрипке.

— А как мы пели вдвоем! У него был замечательный голос. Я, говорят, тоже неплохо пела, играла на гитаре. Поженившись, мы переехали в Ургенч. В феврале 1936 года у нас родилась девочка Анна-Виктория — белокурое существо, моя жизнь, мое счастье, моя Анечка...

Пани Ирма показала мне старую фотографию. На ней — счастливое семейство. Темноволосый симпатичный Евгений Герман, улыбающаяся Ирма (на нее в будущем будет удивительно похожа дочь) и маленькая девочка с льняными волосами.

Но счастье продлилось недолго. Шел 1937 год. Мужа и брата арестовали почти одновременно. В НКВД Ирме сказали: "Евгений Герман осужден на десять лет без права переписки". А это значит — расстрел. За что? Этого она не узнала до сих пор.

— Я осталась с годовалой Анечкой, ожидая второго ребенка, — сказала пани Ирма. — Родился Фридерик.

О брате Вильмаре стало известно, что его сослали в лагерь, в Кузбасс. Там он и умер. Репрессии отняли у Ирмы еще троих братьев и сестру.

Вскоре свалилось новое горе — дети заболели скарлатиной. Аня выжила, а Фредерик умер.

Когда началась война с гитлеровской Германией, Ирму с мамой и дочкой как родственников "врагов народа" и с подозрительными фамилиями погрузили в эшелон и отправили в неизвестном направлении. Состав остановился под Бухарой. Пассажиров переселили в землянки. Заболела тифом Аня. Что делать?! Ирма решила бежать. Побег удался. В глухом ауле они выдали себя за беженцев. В учителях нуждались, и Ирме предоставили работу и угол.

Анечку она брала в школу с собой. Девочка росла усидчивой, спокойной, внимательной, хлопот не доставляла. Любила петь, рано начала говорить: по-русски, по-голландски и по-узбекски.

Спустя год после первой нашей встречи с пани Ирмой мне довелось побывать в Узбекистане, и я выполнила ее просьбу — заехать в Ургенч, посмотреть, каким он стал.

Узнав, что я знакома и дружна с матерью Анны Герман, многие жители Ургенча расспрашивали меня о ней. Удалось мне познакомиться со старенькой учительницей-узбечкой — коллегой Ирмы по школе и встретиться с бывшими учениками Ирмы Давыдовны, как называли ее тогда здесь. Они попросили передать в Польшу, что гордятся своей знаменитой землячкой — Анной Герман и никогда ее не забудут. И приглашение приехать в Ургенч передали Ирме.

— Хотелось бы там побывать снова, -сказала она. — Ведь в Средней Азии прожила я годы и самые счастливые, и самые горестные...

...Однажды в войну надо было ехать строить дороги. Детей брать не разрешили. Ирма успокаивала себя, что ничего с Анечкой не случится: ведь разлука не будет долгой! Но в день отъезда ее дочка вдруг запела своим чистым звонким голоском: "Мы простимся с тобой у порога, и, быть может, навсегда!.."

Где она услышала эту песню, такая кроха? Но эти слова подкосили Ирму. Она плакала день и ночь, пока снова не обняла свою девочку! С тех пор каждая разлука стала просто невыносимой для матери.

Своего второго мужа Ирма тоже повстречала в Средней Азии. Его звали... Герман. Он был учителем. Поляк по национальности, он вскоре, узнав о формировании под Рязанью Войска польского, решил стать в его ряды. Ирме наказал: "После войны будем жить в Польше. Если не получишь моих писем, все равно езжай в Варшаву и жди меня".

Она не дождалась ни писем, ни самого Германа. Солдат пропал на войне. А Ирма с дочкой и матерью все-таки отправилась в Польшу. Выучила польский, преподавала.

— Анечка еще в школе пела в самодеятельности. Но особенно ее талант раскрылся во Вроцлавском университете, куда она поступила на геологический факультет. Тогда же впервые ее голос прозвучал на радио, и о молодой певице узнали и заговорили. Аня пела неаполитанские песни, польские, но особенно любила русские. Мы не забывали русский язык и часто в семье на нем разговаривали и пели.

Пани Ирма показала мне письма дочери, которые та присылала с гастролей. Анна Герман знала шесть языков, но многие письма написаны по-русски и начинались словами: "Дорогая мамочка!", "Милая моя мамочка!"

Анна Герман стала известной в мире, когда исполнила песню "Танцующие Эвриди-ки".

— Мы обе тогда проснулись знаменитыми, — сказала мне композитор Катажина Гертнер, автор этой песни.

Ане посыпались приглашения, предложения. Потом одна за другой — победы на конкурсах, польских и международных. Первую свою денежную премию она отдала матери: "Будем собирать на квартиру".

Ее купили довольно скоро, но какой ценой! Анне Герман выплатили страховку за автокатастрофу в Италии, после которой она долгие месяцы была прикована к постели.

— Как только я узнала о катастрофе, тут же засобиралась в Италию, хотя сама недавно пережила инфаркт. Вместе со мной поехал Збигнев Тухольский, жених Ани. Доченька моя лежала вся искалеченная, без сознания в одном из монастырей. Туда ее перевезли из больницы как безнадежную. Монахини убрали ее длинные белокурые волосы цветами — уже никто не верил в выздоровление "белла синьориты". Но горячо верили мать и Збигнев.

— Когда Анечка впервые открыла глаза и узнала нас, она сказала: "Все будет хорошо! Ведь я еще и Виктория, значит, Победа".

После возвращения в Польшу — снова больница. И снова рядом мама и Збигнев. Скоро Аня вышла за него замуж. Молодые переехали в свой новый, еще недостроенный дом в центре Варшавы над Вислой.

— Врачи ей тогда сказали: ходить сможете, петь — никогда. Аня не спорила, ничего никому не доказывала, а просто пела. Я часто удивлялась: откуда в моей очень спокойной и уравновешенной девочке порой пробуждается непоколебимая твердость? Сказала мне: "Я, мамочка, буду петь". И снова вышла на сцену.

Так же твердо и непреклонно решила она стать матерью вопреки запретам врачей. Аня очень хотела мальчика. Ждала его с надеждой и с такой радостью! Нашила всяких штанишек, навязала кофточек, чепчиков (Аня даже концертные платья изготавливала себе сама). Я ее спросила: "А если родится девочка?" Збигнев пошутил: "Через окошко выбросим! Ведь Аня ждет только сына". И он родился — Збышек-младший.

Анна Герман очень любила ездить в Советский Союз. Позже этого ей не могли простить некоторые политиканы. Она все реже стала звучать по польскому радио. Но ее не забывали в нашей стране. По всем радиоканалам часто звучал ее голос. Аня пела старинные романсы, популярные песни и те, которые стали ее,"фирменными". Потому что, по мнению многих слушателей, никто лучше Анны Герман этих песен не спел: "Надежда", "Сады цветут" и "Эхо".

— Как-то Анечка сказала: "Мне предложили спеть песню к советскому кинофильму. Послушай, мамочка, как она мне удалась". И запела: "Мы — эхо, мы — эхо, мы — долгое эхо друг друга..." Я тогда еще не видела фильма, не знала его сюжета, но буквально с первых звуков песни у меня мурашки поползли по коже, а на глазах навернулись слезы — так проникновенно пела Аня! Сколько страдания было в ее голосе! Я спросила: "Доченька, о чем ты сейчас думала? Кому пела?" Она вздохнула: "Всем, кто любит, верит и надеется".

Анна Герман стойко боролась за жизнь. Она улыбалась и пела на сцене. Давала много концертов, ездила на гастроли. Но жить ей оставалось совсем мало.

— Анечка пела даже тогда, когда уже не могла ходить. Пела Збышеку и сочиняла ему песенки. Любимой у них была русская "Колыбельная". Помните, там есть слова: "Спи, мой сыночек, спи, мой звоночек..." Такими ласковыми словами она его и называла: мой воробышек, моя птичка. И одну из своих последних песен, посвященных ему, она и назвала "Такая маленькая птичка!" А еще писала ему книгу, которую так и не закончила.

Когда я впервые увидела Збышека, ему было десять лет. Но выглядел он старше, потому что высок — в маму и бабушку. Это был очень серьезный и, как говорила его бабушка Ирма, интеллигентный мальчик.

— Раньше он часто спрашивал о маме. Потом перестал. Даже пластинки ее какое-то время не мог слышать, очень переживал. Но фотографии подолгу рассматривал. Когда он подрастет, уверена, захочет узнать о своей маме очень многое. Для внука прежде всего я и стала писать свою книгу о дочери, — говорила мне пани Ирма.

Но работа у нее продвигалась очень медленно. "Не могу писать сегодня, — часто оправдывалась она. — Вспоминаю, и все плачу, плачу..."

Я очень жалею, что не помогла ей тогда в Варшаве подготовить эту книгу. Работа над ней растянулась на годы. Но вот недавно узнала: подключились оба Збигнева — муж и 26-летний сын Анны Герман. Книгу планируют издать к 70-летию певицы. В нее войдут многие архивные материалы, семейные фотографии, тексты любимых песен. И, надеюсь, полная и правдивая биография Ани, рассказанная ее матерью.

Елена Василькова
Российская газета, №213 (3081) 9 ноября 2002 г.


Комментарии

19.11.2006 00:14 Лиля
Только что была в гостях.Поразительно совпадение:там мы пели в караоке мою любимую песню,как я её для себя зову "Эхо любви"!Обажаю её с тех времен как услышала впервые в кинофильме (не помню названия-Судьба?).Всегда когда показывали фильм и я опаздывала на просмотр только для того,чтобы послушать песню..врываясь как шальная-все знали,что я торопилась к качелям и в один голос мне сообщали:"...качелей ещё не было,успокойся "-так я боялась пропустить эту красоту,от голоса Анны и смысла песни которой,волосы шевелились на голове!И сейчас,если где слышу-сердце замирает!!!Впоследствии помню,мне купили пластинку только потому,что там было "Эхо любви!" Очень жаль,что этого малинового голоса нет с нами,но песни продолжают жить..!!!Это прекрасно!
05.09.2012 17:19 Анжела [sanchira@mail.ru]
я в восторге от этой певицы! очень люблю ее песню "Один раз в год сады цветут". подскажите книга вышла? где ее можно найти?

Оставьте ваше мнение

Имя
Email
Введите код 8098

vk rutube youtube

Виктор Березинский
Александр Казанцев
Николай Озеров
Любовь Шепилова
Олег Безъязыков
Артур Гога
Владимир Белозир
Булат Окуджава
Диана  Теркулова
Александр Галич

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой. И нажмите Ctrl+Enter
Использование материалов сайта запрещено. © 2004-2015 Музей Шансона